Сон инкассатора. Греховная повесть. Книга вторая. Олег Мастерских

      Книга вторая

      Антология обмана

      Эпиграф.

      …Да, о Лжеце. Там современный слог

      и легкий крик, но не возьму я в толк,

      зачем он так несдержан на язык,

      ведь он-то уже понял и привык

      к тому – хоть это дьявольски смешно —

      что ложь и правда, кажется, одно,

      что лживые и честные слова

      одна изобретает голова,

      одни уста способны их сказать,

      чему же предпочтенье оказать.

      Как мало смысла в искренних словах,

      цените ложь за равенство в правах

      с правдивостью, за минимум возни,

      а искренность – за привкус новизны…

      Иосиф Бродский.

      Предисловие

      На протяжении всего своего существования, человечество, косвенно или же напрямую, соприкасается с блестяще отточенным тысячелетиями механизмом обмана.

      Ложь, во всех своих многоликих проявлениях, сопутствует людям в долгом, порою почти обрывающемуся, пути человеческой цивилизации к «вершине» развития.

      Уверен, что многие наши соплеменники, напрямую, не отождествляют свою жизнь с обманом, ложью, фальшью, гораздо лояльнее мы относимся к более мягким синонимам Лжи, таким как: лукавство, хитрость, мистификация.

      В подавляющем большинстве моральных координат человеческого общества присутствует «статья затрат» на честность, открывающая своим пользователям доступ к вершинам собственного познания, к красивому миру всеобщей открытости, свободе.

      Что если представить, каков этот мир, общность людей без оглядки на правдивость, скрытое, фальшь?

      В фантастическом рассказе «Сон смешного человека», Фёдор Михайлович Достоевский описал историю человека, попавшего в «изумительный», «счастливый» край. Герой, в своём сне, сопровождаемый Ангелом, проносится сквозь космический эфир и оказывается в лишённом «скверны» – совершенном обществе.

      Граждане этого идеального мира никогда не встречались с войнами, завистью, предательством, преступностью и обманом.

      Сосуществуя друг с другом по закону праведности, люди прекрасного мира не владели искусством обмана и безусловно, рождённый на Земле герой был поражён великолепием и открытостью местных обитателей, тепло встретивших «Землянина».

      Проживая обычную, «человеческую» жизнь, герой, как смертоносный вирус, постепенно «заражает», принявшее его общество.

      «Да, да, кончилось тем, что я развратил их всех! Как это могло совершиться – не знаю… Знаю только, что причиною грехопадения был я. Как скверная трихина, как атом чумы, заражающий целые государства, так и я заразил собою всю эту счастливую, безгрешную до меня землю. Они научились лгать и полюбили ложь и познали красоту лжи. О, это, может быть, началось невинно, с шутки, с кокетства… может быть, с атома, но этот атом лжи проник в их сердца и понравился им».

      Рассказ создан в 1877 году, но и сейчас звучит пророчески, пронзительно, узнаваемо.

      Проникновение в «чистый организм» единственного, «поражённого вирусом лжи» элемента, клетки, ядра приводит к скорому формированию «чёрной дыры», антиматерии, очага инфекции, ведущего, впитавший его (элемент, ядро) организм (общество) к неминуемому краху, аннигиляции, самоуничтожению.

      Спасаясь от полного упразднения, люди научились обходить расставленные сети, соревнуясь в искусстве создания житейских дилогий, ища в старом, затёртом сюжете узнаваемость и интригу.

      Житейский юмор, изобретательность героев наш ответ в старой как мир игре – репетиция, готовность к обману, подстрекательство к отсеву «слабых игроков», если хотите – постоянная готовность сознания к жульничеству, лукавству, обману.

      Глава первая. Макс

      В город пришла осень. В тяжёлом, нависшем над ним, небе, холодный, порывистый ветер готовил мятеж. Собирая в остывшем пространстве, готовые к наступлению силы, мобилизованные из разнокалиберных цветных лоскутов, оборванных с осиротевших, оголившихся деревьев.

      По летнему тёплый день, ещё вчера дарил горожанам богатые, почти съедобные ароматы спелых плодов, соседствующих с терпким, насыщенным духом степного разнотравья, прогретого ещё близким светилом. Само Время давало, всем снующим в этом мороке, ещё одну возможность насладиться сказочным, цветным калейдоскопом, преобразившим, дерзкими, сочными красками очередной временной переход, готовя пленённую орду к затяжному ненастью. И ненастье случилось, как всегда – вдруг, внезапно, нежданно…

      На заиндевелой от ночного заморозка площади, хаотично заставленной разномастными автомобилями, толпились люди.

      Застигнутое врасплох, скорой сменой погоды, собравшееся здесь общество, неумело куталось, в срочно