Ложный король. Анастасия Соболевская
к щиколотке самрата. Его нога была холодной и сухой, как у покойника.
– У тебя тёплые руки.
Надашди скромно улыбнулась, отвела взгляд в сторону и начала разминать ледяную стопу.
Было тихо, как в гробнице, только огонь уютно потрескивал в камине. Надашди смотрела вниз и не видела, как взгляд самрата перешёл с урн на неё. Служанке было невыносимо жарко и душно. Дешёвая шерсть нагрелась от огня, жгла и щекотала кожу. По спине струйками тёк пот и собирался в пятна на одежде. Дышать!.. Хотелось поскорее закончить работу и высунуться в окно, подставив лицо ветру и снегу, и вдохнуть морозной свежести касарийского вечера, но на её лице не проявлялось даже намёка на какое-то недовольство.
По пересечённому полосками виску побежала дорожка пота. Торчащие из-под капора тёмные волоски – то ли чёрные, то ли русые, то ли пепельные – скрутились в кудряшку, которую захотелось накрутить на палец.
Самрат наклонил голову набок. А ресницы у Надашди – длинные-длинные, до бровей, загнутые, тёмные. Только нос с горбинкой, как мозоль после побоев. Видать, побивал её муженек, прежде чем медведь обглодал его косточки, и шрам небольшой под краской у губы видно и на виске.
Побивал, ох и побивал. Знать, и на теле у неё таких шрамов с десяток, не считая тех, что на стопах её появились до свадьбы.
Надашди подняла глаза и заметила, как самрат любуется ею. Засмущалась, улыбнулась, отвернула лицо.
Вдруг Тонгейр поднял голову и прислушался.
– Что-то случилось?
– Она идёт, – с горечью произнёс самрат. – Я слышу шорох её юбок.
– Кто?
Дверь в душные покои с тихим скрипом отворилась, словно сама по себе, из коридора пахнуло морозной стужей и запахом сырости вперемешку с горячей смолой. Комната внезапно наполнилась странным ощущением, будто внутри неё вздымалась тяжёлая океанская волна, мощь, густеющая в полумраке. Воздух стал осязаем. Огонь в камине вдруг заискрился, заплясал, извернувшись в ярком всполохе странных фигур. Затрещали поленья.
Самрат не обернулся.
Надашди поспешила встать, поправила юбку, поклонилась хозяйке, попятилась назад и осталась стоять у сундука с покорно опущенной головой.
Выбеленная краской рука с длинными пальцами легла на плечо Тонгейра.
– Явилась.
Перстень из колчедана, нанизанный на указательный палец, сверкнул в свете пламени.
– Я знаю, что ты приказал палачу отсечь головы обеим только со второй попытки, но, как видишь, послушал он меня.
Меганира обошла мужа спереди. Белые холодные пальцы скользнули по щетинистому подбородку.
– Заплатила ему?
– Нет.
– Его право, если хочет работать бесплатно, тут я ему не хозяин, – пожал плечом самрат, выражая полное безразличие к решению палача.
– Нет, – медленно помотала головой сардари и нагнулась.
Сапфировые, страшные, будто в них жило само Зло, глаза ведьмы оказались напротив глаз Тонгейра. Широкие зрачки смотрели на него, как две