Клуб пропавших без вести. Александра Байт
праведливости! Глаза заволокло красной пеленой ярости, и мне вдруг стало совершенно все равно, что сейчас я потеряю свою не ахти какую должность.
– Прежде всего надо не сидеть, а работать. И делать это в отведенные сроки, тогда не будет необходимости сдавать номер в пять утра. Ежемесячный формат вполне это позволяет. Хотя если у вас заведено иначе, почему бы и нет? Я не против. Только вы и ваш дражайший коллега, – я кивнула в сторону главного редактора, хлопавшего глазками с обычным видом чудака, охлобученного пыльным мешком в темном переулке, – который месяц игнорируете мое присутствие. Мне просто не дают работу – зато за спиной шушукаются, что я никак не могу себя проявить! В вашем расчудесном коллективе со мной не разговаривают – и как, спрашивается, мне понять, что нужно потрудиться сверхурочно?
– А это… это… – гарпия на мгновение смешалась, ведь сказала я чистую правду, – …это надо чувствовать!
Все. Дальше можно было не продолжать. Я прекрасно знала все свои недостатки, и толстокожесть вкупе с отсутствием коммуникабельности в их число не входила. Меня самым банальным образом выживали – именно это, а не горячее желание моей профессиональной помощи, я здесь и чувствовала. И зачем я ухватилась за предложение знакомой, ценившей мои журналистские навыки, обратить внимание на этот проект? Для чего поверила посулам владельца серьезного издательского дома, решившего начать выпуск глянцевого журнала о знаменитостях? Да еще и нарисовала себе радужные перспективы, получив приглашение в пресловутую команду первой – даже раньше главного редактора?..
Моральная экзекуция была закончена. Мы ни о чем не договорились, да и распекавшая меня парочка явно не была расположена к конструктивному диалогу с «отступницей». Бросаться за защитой к издателю? Гиблое дело! Вопрос встанет просто: или я – или они. И, очевидно, выбор шефа будет не в мою пользу. Хотя бы из-за численного перевеса моих недоброжелателей.
Я поднялась и на ватных ногах зашагала к двери. На пороге меня нагнал главный редактор, наши взгляды встретились… Как-то моя лучшая подруга, психолог, рассказывала об исследовании своих коллег, признавших главным негативным чувством презрение. Не гнев и ненависть, а донельзя унижавшее неуважение самой отменной марки, этакое сконцентрированное пренебрежение. Вроде того, что, клянусь, совершенно непроизвольно в эту самую секунду отразилось на моем лице. Как говорится, получите и распишитесь. Такое не прощают. После этого мне оставалось лишь одно – уйти, сохранив остатки достоинства.
Добравшись до своего стола, я на автомате выключила компьютер и собрала те нехитрые вещички, что окружали меня на протяжении нелегких четырех месяцев. Пискнул телефон, и на экране высветилось сообщение от младшего редактора Катюши, сидевшей этажом ниже, – единственного человека, который отнесся здесь ко мне по-дружески: «Ну как???» С ней я могла обойтись без объяснений – подобно остальным добросовестным, а потому донельзя затюканным сотрудникам, которых здесь было наперечет, она не работала, а терпела. «Не могу больше. Ухожу», – напечатала я. В ответ тут же прилетело: «Не пори горячку, задержись хотя бы на десять минут. Шеф здесь, я постараюсь замолвить за тебя словечко».
Катюше я верила безоговорочно. Да и как могло быть иначе с этой кристальной чистоты девушкой, давшей мне немало дельных советов? В отличие от меня она терпеливо, с улыбкой, сносила все придирки начальства. И, похоже, все-таки находилась на своем месте, раз всегда «чувствовала» правильно – и частенько просиживала над чужими заданиями до утра.
Хорошо, подожду. Пусть Катюша перехватит владельца издательского дома и изложит ему мою версию конфликта: я не лентяйка и не саботажница, мне просто не дают работать!
Уставившись в окно, я захлопала ресницами, чтобы не заплакать. Мой слог всегда хвалили – с какой же стати тут не доверяют написать ни строчки? Почему коллеги будто не слышат мои идеи, а потом, распихивая друг друга локтями, несутся к главному и излагают их же, выдавая за свои собственные? И, в конце концов, зачем в погоне за рейтингом скатываются на откровенно скандальные, а то и оскорбительные для героев материалы? Возможно, я излишне наивна, но можно ведь писать увлекательно и при этом достойно. Мне известно, как это делать, дайте только шанс!
Я с трудом высидела обещанные десять минут, вздрагивая от каждого шага за дверью. Собственно, так я и провела здесь все это время, тонко улавливая недовольство своей персоной и переживая насмешки коллег. «С чужими не работаю», – именно такую фразу, по словам Катюши, произнес приглашенный «со стороны» главный редактор, едва переступив порог издательства. Моя приятельница была «чужой» – вот и переехала этажом ниже, что свело ее контакты с главным к минимуму. Я тоже была «чужой» – и не просто «чужой», а мозолившей глаза «чужой», перспективной, способной и честолюбивой «чужой». Вот меня и «ушли»…
– Маргарита, вы хотели со мной поговорить?
Погрузившись в невеселые раздумья, я и не заметила, как дверь бесшумно распахнулась и в облаке дорогущего парфюма в комнату вплыл издатель собственной персоной. Вальяжный, с горделивой поступью и густой гривой темных волос, он напоминал роскошного льва и теперь взирал на меня из-под тяжелых век с