Шаман. Начало. Дмитрий Арсеньев

      Пионерский лагерь «Ленинец». г. Ангарск. Июль 1980 г.

      Несмотря на то, что вожатый уже десять минут как ушел, никто в палате на первом этаже не засыпал. Все пятнадцать человек, кто напряженно, со страхом, кто с затаенным весельем ждали команды неформального главаря второго отряда, Васьки Рябова.

      Сашок ненавидел всей душой и также сильно боялся этого рослого не по годам, и по-взрослому жестокого Ваську. С самого начала смены Васька выбрал его в качестве своей жертвы, окрестив «узкоглазой чуркой». Все, виденное в своей неблагополучной семье, все подсмотренное у трижды сидевшего в тюрьме отца, Васька стремился реализовать на своих жертвах. Каждый день втихаря, а по ночам открыто, Сашке доставались от Васьки насмешки, а то и тычки с тумаками. Путевка, которую Сашкина мать правдами и неправдами выбила в профкоме обернулась для мальчика настоящим адом. А впереди было еще одиннадцать дней до окончания смены!

      «Хоть бы не телефон, хоть бы не эта дурацкая игра!»

      Игра «Телефон» доставляла больше всего унижений Сашке. Суть ее была достаточно незамысловатой. Каждый играющий в палате должен был передать шёпотом сообщение от предыдущего, не исказив смысл. Но один из передававших всегда перевирал слова. Чаще всего сообщением оказывались слова: «Сашка-чурка узкоглазая». Это говорил, боясь гнева Васьки, даже Азамат, казах по национальности.

      Васька в темноте довольно громко «пустил шептуна», при этом громко промычав. Его подхлебалы с готовностью захихикали.

      – Короче…

      Васька, еще раз прервался на «шептуна».

      – Слышь, чурка!? Расскажи-ка какую-нибудь байку вашу якутскую. Я раньше любил сказки, которые мамка рассказывала. А сегодня ты будешь моей мамкой. Ха-ха. Слышь?! Че молчишь?

      – Слышу…

      Сашка лежал, закрыв глаза, как будто в тайне надеясь, что вместе со зрением прогрузится в черное небытие и ненавистная палата и мерзким Васькой.

      – Давай, бля, рассказывай. Или в бубен захотел получить? Тебе же, когда в бубен бьют нравится? Или по бубенчикам твоим дать, а?

      «Шестерки» снова тихо захихикали.

      Сашка чуть охрипшим от страха голосом произнес:

      – Я сейчас. Надо вспомнить.

      – Давай по-бырому вспоминай, чурек! И не Колобка, а чтобы интересная сказка была! Понравится- два дня тебя пиздить не буду. Обещаю по-пацански.

      Собравшись с духом Сашка начал:

      – Однажды один тувинский шаман ехал по делам через Якутию. Ехал он по разным деревням, заодно лечил там заболевших, а за это ему давали в оплату мясо, рыбу вяленую, ягоды. Он все это складывал к себе в повозку, надеясь потом продать задорого на рынке. Ну вот, ехал он, ехал и приехал на заснеженную поляну-алас, где стоял ветхий балаган. Домик, короче, где жили бабка с дедом…

      В темноте раздался голос Валерки Сала, самого ярого Васькиного «шестерки», полноватого пацана из Омска, который, всячески выслуживался перед главарем:

      – Слышь чурек, а чем тувинец отличается от вашего брата якута?

      – Слышь, Сало…

      В голосе Васьки прозвучали грозные нотки.

      – Я тебе хавальник давал разрешение открывать?! Не мешай сказку слушать, усек?

      – Ага.

      Койка тяжело проскрипела, под повернувшейся на ней на бок тушкой.

      – Давай, продолжай, чурек. Мне пока нравится.

      Сашка втянул побольше воздуха в грудь и, немного осмелев, продолжил.

      – Шаман зашел внутрь и пояснил, что он большой важный человек, едет по делам, что нужно его накормить. Бабка собрала простой, бедный, но сносный ужин. Поел шаман, переночевал ночь, а на утро запряг быка и поехал дальше. Ехал он весь день и к вечеру видит впереди заснеженную полянку-алай и балаган, как оказалось тот же самый. Призадумался шаман, но решил, что заплутал лесной дорогой и круг сделал нечаянно. Еще раз собрала бабка ужин, еще проще и беднее. Поел шаман, поспал, а наутро отправился дальше в свой путь.

      Через несколько часов видит он вдалеке полянку-алай и снова знакомый балаган. Тут он еще больше призадумался и понял, что дело нечистое. Но куда деваться? Снова зашел он к знакомым деду с бабкой. Дед ему говорит, что мол, нет уже еды, вся ушла на предыдущие ужины. Мол, может шаман чем угостит стариков? Но шаман пожадничал, не захотел делиться мясом, что лежало в его обозе и отказал старикам. Дед тогда говорит в ответ, что, мол, делать нечего, гостя-то кормить надо. Будем, значит, своим мясом угощать. Берет в руки топор и давай рубить себе свою ногу…

      – Вот же хрень какая, а!