Предать нельзя любить. Лина Коваль
дний раз я ее видела в пять лет, поэтому практически не помню тонкий образ, но бережно храню в закоулках памяти аромат светлых волос и то, как она улыбалась.
Мама держит перед собой раскрытую ладонь. Не успеваю её коснуться, потому что гадкая сеть всё еще управляет моим телом.
Затем сталкиваюсь с Виктором Андреевичем, мужем мамы. Он отчего-то дьявольски хохочет и потирает ладони. Справа от него вырастает Тёма, мой бывший парень. Он, как и в день, когда мы расстались, называет меня бездушной тварью и смачно сплёвывает.
Арсения я встречаю уже почти вынырнув из толщи воды. Его глаза практически слились с цветом морской пучины, а на лице выражение горького разочарования… И уязвимости. Такой мужской уязвимости, которую не принято демонстрировать.
– Арс, – кричу я, пытаясь ухватиться за широкие плечи любимого.
Но не успеваю, потому что сеть наконец-то вырывает моё сознание из сна, и я разлепляю глаза…
– Арс, – зову еще раз, проверяя рукой соседнюю подушку.
Поднимаюсь на кровати и встречаюсь с теми же глазами, что и во сне. Только теперь в них нет уязвимости. Вообще, вряд ли в реальности кто-то видел на этом суровом лице подобные эмоции. В его руке… красная папка.
Сердце сбоит, пропускает удары один за одним. А те, что все-таки случаются, бахают прямо в ребра.
Боже, нет, пожалуйста! Он всё узнал!
Быстро пробегаюсь глазами по полуобнаженному телу. Милый шрам на плече, который целовала много раз перед сном. Основательные мышцы на груди, безупречный пресс и тонкая дорожка коротких волосков, уходящая в пах. На ногах те же спортивные брюки.
Если он все узнал, я вижу его… такого в последний раз… В последний раз…
Возможно, он замечает, как сотрясается мой подбородок, потому что нарушает тягостное молчание:
– Пошла вон, Арина, – кивком указывает на дверь.
От страха и острой боли не могу дышать. Словно снова со всей дури окунули.
Его глаза снова холодные и пустые. На лице брезгливая маска. Ни намёка на прошедшую ночь и то, что еще пару дней назад в любви признавался.
– Я не виновата, Арс,– сбивчиво шепчу. – Ты… утверждал, что каждый человек имеет право на защиту.
В меня летит нижнее бельё и мятое платье.
– Ты не человек! – цедит он глухо. – И тебе придётся за всё ответить…
Вскакиваю и не замечаю прорывающейся плотины из слез, словно в замедленной съемке надеваю стринги и лиф. Поясницу припекает от обжигающего ненавистью взгляда.
Черт.
Ничего не могу с собой поделать.
Всхлипываю. Еще и еще. Раз за разом.
Платье всё никак не могу застегнуть. Вчера этим занимались его заботливые руки, а сегодня я уже недостойна. Потому что он всё выяснил.
Я так боялась, что это случится с нами…
Оставляю попытки победить проклятый бегунок и на ватных ногах добираюсь до прихожей. За спиной ощущаю движение.
Черт.
В порыве страсти он разодрал мои колготки, а запасных у меня нет. Придется уйти так. Натягиваю высокие сапоги и хватаюсь за пальто.
– Вещи потом заберешь, – сообщает он с отвращением. – Мальчика своего отправишь, если что.
Словно пиранья впиваюсь в его лицо глазами.
– У меня нет никакого мальчика! – рявкаю, пытаясь сдержать истерику внутри.
– Не ври мне, сука, – притягивает меня за локоть и больно встряхивает. – Иначе я просто убью тебя.
Подцепляю сумку.
– Ты можешь мне не верить, – тихо шепчу, отпирая замок. – Но это не я. Я… хотела. Но не смогла. Когда любишь, предать невозможно.
– Пошла нахрен отсюда. И бойся. Ходи по улицам и оглядывайся. Поняла?
Вываливаюсь в подъезд и сбегаю на один эта и усаживаюсь на подоконник. Реву навзрыд не стесняясь. Так громко, что Елена Степановна, соседка Арсения, с которой я недавно подружилась, поспешно открывает дверь.
– Ариша, что случилось? – изумленно разглядывает мои обнажённые ноги и залитое слезами лицо.
– Ничего, – качаю головой, вскрывая сумочку.
Медленно рассматриваю содержимое своего кошелька.
У меня ничего нет. Ни квартиры, ни денег. НИ-ЧЕ-ГО!
Только почему-то об этом не думается. Перед глазами выражение уязвимости на любимом лице…
Глава 1. Арина.
– Вам назначено? – спрашивает женщина лет пятидесяти и удивленно опускает очки в роговой оправе.
– Да, – пытаюсь справиться с собой.
Эмоций куча, голос дрожит.
Я впервые пришла устраиваться на работу, о которой ничего не знаю. К человеку, при одном виде на которого пальчики на ногах поджимаются. Хоть и подсмотрела его только на фотографии.
– Арина Владиславовна Плевако, – произношу, делая акцент на своей чудно́й фамилии.
– Да,