Политика воспитывает. Надежда Тэффи

      Собрался он к нам погостить на несколько дней и о приезде своем известил телеграммой.

      Пошли на вокзал встречать. Смотрим во все стороны, как бы не проглядеть – давно не виделись и не узнать легко.

      Вот, видим, вылезает кто-то из вагона бочком. Лицо перепуганное, в руке паспорт. Кивнул головой.

      – Дядюшка! Вы?

      – Я! Я! – говорит. – Только вы, миленькие, обождите, потому – я еще не обыскался.

      Пошел прямо к кондуктору, мы за ним.

      – Будьте любезны, – говорит, – укажите, где мне здесь обыскаться?

      Тот глаза выпучил, молчит.

      – Ваше дело, ваше дело. Я предлагал, тому есть свидетели.

      Дяденька, видимо, обиделся. Мы взяли его под руки и потащили к выходу.

      – Разленился народ, – ворчал он.

      Привезли мы дядюшку домой, занимаем, угощаем. Объявил он нам с первого слова, что приехал развлекаться. «Закис в провинции, нужно душу отвести».

      Стали мы его расспрашивать, как, мол, у вас там, говорят, будто бы…

      – Все вздор. Все давно вернулись к мирным занятиям.

      – Однако ведь во всех газетах было…

      Но он и отвечать не пожелал. Попросил меня сыграть на рояле что-нибудь церковное.

      – Да я не умею.

      – Ну, и очень глупо. Церковное всегда надо играть, чтоб соседи слышали. Купи хоть граммофон.

      К вечеру дяденька совсем развинтился. Чуть звонок, бежит за паспортом и велит всем руки вверх поднимать.