Я лиру посвятил тому, кто наследил. Игорь Вешний
o
НОЧНЫЕ ИГРЫ
«…Да с той старинною, да с семиструнною,
Что по ночам так мучила меня»
(Константин Подревский – «Дорогой
длинною»)
Мы друг друга лунными ночами
Донимать пытались тет-а тет.
Понимали, что он не случаен,
Наш, на эти игры, паритет.
Ночами лунными, мечтами юными
Момент искали, и друг к другу —
шасть!
Играли мыслями, не в меру чудными —
Что каждой ночью можно совершать!
Интерес взаимный мы растили,
И в ночную страсть хотели влезть.
Но никак у нас не выходило
Засинхронить этот интерес.
Ночь нас утешать уже не смеет.
Сколько раз пыталась она, сколь?
Я ж – играть, как надо не умею!
Да и ты без пальцев моих – ноль!
Ночами лунными, мечтами юными
Момент искали, и друг к другу —
шасть!
Играли мыслями, не в меру чудными —
Что каждой ночью можно совершать.
ЗАЧЕМ ЧУГУНЕТЬ?
«Приснилось мне, что я чугунным стал.
Мне двигаться мешает пьедестал…»
(Ярослав Смеляков – «Памятник»)
Как африканских стран абориген —
Я выгляжу, к тому ж – стал офиген!
Зуб золотой покрылся чугуном.
Теперь он – по тарифу «эконом».
Зеваки на меня – раскрыли рты,
А мой – прикручен, словно на болты.
Желудок – как чугунный котелок!
Но чем ему питаться – невдомек.
Чтоб лицезреть чугунный слог стиха,
Чугунных век поднять не в силах я!
Все члены чугунеют, без конца,
И нет на мне теперь уже лица.
В башке скрежещут замыслов куски,
Стуча в мои чугунные мозги.
Им чудится: бомжи пришли вдвоем,
Меня мечтают сдать на металлом…
Но Игорь Вешний вдруг мне подсказал:
«Зачем полез на черный пьедестал?
Гордыню славы – позабудь навек!
Тогда в тебе проснется человек».
СЕДЛО
«Товарищ впервые оставил седло»
(Михаил Светлов – «Гренада»)
Товарищ оседлую жизнь проводил.
С седлом он и ездил, и спал, и ходил.
И так продолжалось всё множество лет:
В седле он обедал и бегал в клозет.
Ему я сказал: «Ты, седлу, хоть назло,
Скажи – как оно к тебе так приросло?
Быть может, ты сразу родился с седлом?
И зад твой повсюду вкушает облом?»
И грустно товарищ мне правду раздал:
«Я прежде бойцом был, и горя не знал!
Язык батарей изучал, на ходу,
От пуль уводил, без оглядки, балду!
Но зад мой однажды приметил поэт
И склеил с седлом его аж на сто лет! —
Чтоб с этим, противно скрипящим
седлом
Я пел, как устроим буржуям облом!»
А ты, как я слышал, ведь тоже поэт?
Ты ж можешь исправить неправду
и бред!
Попробуй меня от седла отодрать,
Чтоб мог на рубон я – ходить, как вся
рать!»
Ему я ответил: «Дружище, боец!
Слог хилых поэтов – еще не конец!
Ты пой, как тебя в те бои занесло!
А я сдам в музей для поэтов – седло!»
НЕ РАССЧИТАЛ
«Мы мчались, мечтая постичь поскорей
Грамматику боя, язык батарей.
Восход поднимался и падал опять.
И лошадь устала степями скакать»
(Михаил Светлов – «Гренада»)
…И лошадь вопила: «Товарищ поэт!
Зачем ты из слов натворил винегрет?
Зачем ты поэзии сделал урон,
И мне на хребет посадил эскадрон?
Товарищи, лошади! Это же – жуть!
Наш автор напутал сильней, чем чуть-
чуть —
Где множество нас, где – одна голова,
И как – в нас абсурдные кинуть
слова!..»
ЕСЛИ