«Город, что люблю всей кожею…»: Москва в 100 стихотворениях. Москва в отражениях. Герман Гецевич
переулок,
Как в первый раз, меня
Вновь одарил дарами
Из камня и стекла:
Подъездами, дворами,
Где молодость прошла.
Но выпала утрата,
Он имя поменял:
Ведь был Мясным когда-то,
Потом Последним стал.
Вложил билет посредник
Той Сретенке в карман,
На свой сеанс последний
В кинотеатр «УРАН».
Вернись я в эту замять
С обрезками нужды,
Я б выбрал в тёмном зале
Последние ряды.
Но цепь домов-шкатулок
Не удлинит года.
Последним переулок
Не будет никогда.
Тапёр
В кафе на Кудринской
Всегда накурено,
Хоть вешай там над каждым столиком топор,
И, с грустью давешней
Давя на клавиши,
Играет танго нестареющий тапёр.
И сердце мается,
В комок сжимается,
Когда под крышкой на расстроенном фоно,
Дойдя до крайности,
В любой тональности
Звучит мелодия, забытая давно.
Движеньем брассовым
С поливом джазовым
Импровизирует задумчивый тапёр.
От пьяной публики
Не ждёт он тугрики,
И знаки нотные не видит он в упор.
И тема главная,
Семиоктавная,
Клавиатурой улыбаясь широко,
Сквозь модуляции,
Импровизации,
Напоминает Аргентинское танго.
И веет пальмами,
Когда он пальцами
Туше над клавишами делает слегка,
И в даль картинную
За Аргентиною
Плывёт то левая, то правая рука.
Под эту музыку,
Подобно узнику,
Я прожил жизнь свою беспутную на треть,
Но развязав кашне,
По вечерам в кафе
Вновь прихожу на пианиста посмотреть.
Всё устаканится,
Но грусть останется,
Пока, удерживая дерзости напор,
Для щёк напудренных
В кафе на Кудринской
Играет танго нестареющий тапёр.
Кафе «Артистическое»
Замедляю шаг свой быстрый я с задумчивой тоской
По причинам основательным и веским:
Затесался между Дмитровкой и улицей Тверской
Переулок, что зовётся Камергерским.
За любым его фасадом камергеров нет давно,
Лишь кусками отсыревшей штукатурки
Под московским снегопадом чёрно-белое кино
Крутят годы в Камергерском переулке.
Не однажды возле МХАТа вспоминал я подшофе,
Как сыграла роль судьба в раскладе резком:
Познакомились когда-то в «Артистическом» кафе
Мама с папой в переулке Камергерском.
Первый ужин, безусловно, стал началом всех начал,
Ослепив и романтичностью, и блеском:
Из охрипшей радиолы голос Трошина звучал,
И листал афиши ветер в Камергерском.
Только время до сих пор