Небесное пламя. Персидский мальчик. Погребальные игры (сборник). Мэри Рено
кровью, по-прежнему лежащий там, где его сбили с ног, пытался приподняться на локте. Один из скопов схватил его за волосы – так, что тот вскрикнул от боли, – и запрокинул ему голову, чтобы перерезать горло. Остальные едва ли взглянули на эту привычную сцену.
– Нет! – крикнул Александр.
Скопы изумленно оглянулись на него. Подбежав к раненому и опустившись рядом с ним на колени, Александр резко оттолкнул руку с кинжалом.
– Он был храбр. Он сделал это ради остальных. Он был как бесстрашный Аякс, – сказал Александр.
Скопы оживленно заспорили. Что мальчик имел в виду? Какого-то священного героя или знамение, запрещающее убивать этого человека? Нет, сказал кто-то, это просто детский каприз. Война есть война. Говоривший вытащил нож и нагнулся к распростертому на земле кимолианину.
– Если ты убьешь его, – сказал мальчик, – я заставлю тебя пожалеть об этом. Клянусь головой моего отца.
Скоп изумленно обернулся. Секунду назад паренек сиял ярче солнца, и вот…
– Лучше бы тебе послушаться, – пробормотал Гир.
Александр выпрямился:
– Вы должны его отпустить. Он принадлежит мне, это мой трофей. Отдайте ему его лошадь. Взамен возьмите ту, седока которой я убил.
Скопы слушали его с разинутыми ртами. Оглядев их, Александр понял, что эти люди рассчитывают прикончить врага позднее, когда мальчик о нем забудет.
– Подсадите его сейчас же в седло и выведите лошадь на дорогу. Гир, помоги им.
Скопы со смехом взгромоздили раненого на лошадь, потешаясь над ним. Резкий юный голос произнес у них за спиной:
– Довольно.
Лошадь хлестнули по крупу, и она сорвалась в галоп, унося полуживого всадника, вцепившегося ей в гриву. Мальчик отвернулся, складка на его лбу разгладилась.
– Теперь, – сказал он, – мне нужно отыскать своего.
Среди лежавших на поле боя уже не было ни одного живого. Раненых скопов унесли по домам женщины, и женщины же добили раненых кимолиан. Сейчас они отыскивали своих мертвых, бросались на их тела, колотя себя в грудь, царапая лица, выдирая клочья волос. В воздухе повис плач, похожий на заунывные песни здешних гор: волчий вой, пронзительные крики птиц или ягнящихся овец. По небу неторопливо плыли белые облака, простирая над горами черные крылья теней и бросая отсвет на дальние, поросшие лесом вершины.
Так вот оно, поле битвы, думал Александр. Мертвые враги – изуродованные, распростертые в пыли, брошенные на произвол судьбы. Женщины, похожие на стаю ворон, подбирают павших победителей. И высоко в небе, появляясь один за другим, уже кружат стервятники.
Рыжий кимолианин лежал на спине, подогнув ногу, его молодая бородка задралась вверх. Доспехи, послужившие до него двум поколениям, уже утащили мародеры. Крови вытекло немного. В ту минуту, когда враг падал, дротик глубоко вошел в тело, и Александр подумал, что оружие