История одной мусульманки. Лиз Эмир
/p>
«Мне страшно! Я напугана!» – промелькнула первая мысль. Я была чем-то напугана, но не помнила чем. Сердце бешено колотилось в груди и в висках стучала кровь. Я бежала по моей любимой тропинке. Она узенькая такая, чистая, гладкая, очень прямая. Мне нравится, что по ней можно бежать в одних сандаликах, в белых гульфиках. А еще, я в восторге, что по краям, с обеих сторон, растут необыкновенные, фиолетовые, яркие какие-то цветочки. Не знаю как они называются. Мне кажется, они волшебные… Я присела, чтобы рассмотреть их поближе. Сильно так наклонилась и принюхалась, ну чтобы не срывать, пусть растут себе на здоровье. Пахнет землей, у цветов не было аромата, а вот от земли вдруг повеяло такой свежестью, что я аж повалилась на полянку, точнее на спину и завыла от боли.
– Мммм…. Больно, – вдруг вспомнила я. По-моему, меня били, недавно. Вчера или позавчера, возможно и позавчера и вчера тоже, короче, неважно это все. Растворилась в небесах. «Боже, небо какое же ты голубое!». Как же мне приятно лечь на прохладную траву и ощутить, что спинка больше не ноет… от синих длинных ран, которые уже проявились, наверное… Прикрыла глаза. «Такие веки тяжелые, уфф больно глазам»… А может я просто ударилась лицом обо что-то, когда хотела спрятаться за угол дивана от прямых ударов. «Ну, на прошлой неделе, например, носила же я большой такой синячок, пришлось ждать, пока пройдет…» – думала я обо всякой ерунде, засыпая. Не знаю. А еще, чувствую, что мне глубоко печально, грустно от слез.
Вечером я обязательно пойду к бабушке и покажу ей мои длинные ранки на спине. Они большие у меня, фиолетовые такие, полоской располагаются от шеи до пояса, в зависимости от размера, там есть большие и толстые, есть потоньше и поменьше, их много там. Даже во сне я думаю об этих полосках на спине, потому что они постоянно ноют и болят, а еще они бесконечно появляются заново и снова болят. Конечно же, бабушка не обнимет меня, а нагрубит, оттолкнет и скажет:
– Иди давай, исчезни с глаз моих долой, сами виноваты, вечно отца своего бесите и злите, бегаете там, шумите, орете. Я его воспитала достойным, он один у меня, я ему пряники приносила, когда другие дети голодали… Он один у меня-сын, а вас вот сколько, трое. Бесите его, злите, вот и получаете каждый день, справедливый он у меня, хороший, а вы – маленькие голодранцы, вечно чем-то недовольны. Драть вас надо, еще больше вас надо драть… Была б моложе добавила бы. – И толкнет в спину и грубо так, аж слезинка покатится с уголка правого глаза от возникшей боли и обиды что ли. Вечно она оттуда стекает, как предательница маленькая. Я не хочу быть слабой, я хочу быть очень сильной сестрой для своих мелких еще братика и сестрички. Ан нет, вот она тихо идет по лицу, теплая даже горячая, единственная опора, слезинка моей несчастной шестилетней жизни от роду. Несмышлёной девчонки, ненужной ни одному человеку в этом огромном мире, ни разу не слышавшая, что она любима кем-то. «Возможно меня любит мой негритенок», – думала я во сне. Это моя черненькая десятисантиметровая куколка, с которой я провожу самые счастливые минуты своего дня, в огороде, чтобы никто не нашел ее. Как будто мы живем с ней вместе в том пластмассовом домике из прутьев, в бумажной коробке из-под печенья.
– Вот видишь какая ты у меня, красивая, – приговариваю я, надеваю на нее юбочку с блестками, белую маечку, которую кропотливо шила вчера перед сном, под одеялом. Конечно же, под одеялом, никто не должен видеть мою куклу, и знать про наш детский уголок, иначе она исчезнет, погибнет, ее выбросят. Мне казалось, что в нашем доме все пропадают, как в волшебной сказке. На той неделе пропали котятки, их было три. А в прошлом месяце исчез обожаемый нами пес Дружок. Куда он пропал? Мы искали его целую неделю, но он как в воду канул после того, как ушел с отцом в лес. Короче, нельзя говорить о секретных любимцах никому. Иначе ведьма тут как тут, заберет и мою куколку тоже.
– Чего ты улыбаешься, глупышка моя, чернявая, – смеюсь и присаживаю подружку на мягкую софу. Да-да, в нашем девчачьем домике есть уютное зелененькое кресло. Я его соорудила из спичечного коробочка, получилось очень мило.
– Чего ты, а? Я читала про волшебство в сказочных книгах, которые у папы в шкафу стоят. Там злые колдуны забирают непослушных мам, детей, животных. Могут и нас с тобой забрать, поэтому потише тут!, – мечтательно добавляю я, потому что чувствую, что немного устала от ежедневных ссор родителей и то, что мы ночуем иногда в бане, ну или у соседей. В те моменты я тихо плачу под одеялом и хочу вернуться в свою кровать, ненавижу маму и отца, думаю о плохом. Ай, ладно, неважно это все!
А еще, у моей куколки есть самая настоящая кроватка, женственная такая с пуховым одеяльцем из кусочка шерстяной ткани. Если честно, этот кусок шерсти мне пришлось украдкой забрать из лукошка бабушки. Она потом долго искала его, чтобы заштопать носки.
– Но всё, ха-ха-ха, шерстяное одеяло у нас, – оно очень пригодилось моей кукле. – Так что, бабушка, извини. А еще, я смогла сшить подушечку и смастерить прикроватную тумбочку из колпачка духов. Получилось восхитительно, уютно. Она кладет на эту тумбу прочитанную за день книжечку.
Я тоже мечтаю о таком женственном уголочке себе, но мои желания никогда не сбудутся. Я это знаю, мне грустно от этих мыслей, но что может сделать маленький человек? Вот, если бы мама попросила