Особенности культуры радикальных трансформаций в эпоху социальных транзитивов. Олег Глазунов
азных революций – английской, французской, американской; русских революций начала XX века. Здесь отчетливо прослеживается влияние радикализма на самосознание общества, его идеологию и политику. Однако нельзя забывать, что данное влияние не ограничивается одной лишь сферой «идеального». Радикальные движения в полном смысле являются творцами, конструкторами «материи» социальных изменений. Они задают вектор движения политической системе, а через нее – всей системе культуры. Особый интерес вызывает в наше время сам механизм подобного воздействия.
Не секрет, что на радикальные трансформации во все эпохи работал целый штат деятелей культуры. Так, «на войну» с древних времен работали (и работают по сей день) тысячи людей. Среди них – мыслители, ученые (гуманитарии, естествоиспытатели и «технари»); военные академии, институты, издательства, газеты, журналы. А с некоторых пор – еще радио и телевидение. Войны и революции стали элементом, целой сферой человеческой культуры, спутником человечества. В некотором роде они представляют собой образ мышления, более того С образ жизни.
Думается, в свете сказанного уместно говорить о культуре радикальных трансформаций как эпифеномене самих этих трансформаций. Более того, необходимой составляющей современного гуманитарного знания видится выяснение механизмов «сцепки» интеллектуального радикализма в сфере личного и общественного сознания – и процессов «перестройки» живого социального организма путем насильственных преобразований (войн, революций, бунтов и т. п.).
Однако в современной культурологии не так много работ, где обсуждаются проблемы культуры радикальных трансформаций в феноменолого-системном ключе. Современные исследования, посвященные радикальным трансформациям, как правило останавливаются на изучении событий периода ХVIII – начала ХХ вв., и не идут дальше более – менее развернутых констатаций. Во многом это связано с тем, что методологическую базу для исследований подобного рода составляют приемы и средства исторической науки. А в ней, как известно, господствует принцип «запрета сослагательного наклонения». Вместе с тем, вопрос о закономерностях исторического процесса (т. е. о наличии в нем устойчивых повторяющихся связей) не только требует учитывать многоплановые «а если бы…». Он еще и соответствуют нынешним реалиям, когда гуманитарное знание всерьез претендует на то, чтобы считаться научным. А значит, способным выявлять закономерности. Культурология – одна из тех дисциплин, которые всерьез могут претендовать на решение этих трудных задач.
Следует заметить, что именно культурология имеет возможность описать конкретные типы радикализма, с которыми сталкивалось человечество на протяжении своей истории. Но описать не ради описания, а ради достижения куда более прагматической цели: выявления способов и степени влияния «радикалистских» и «не-радикалистских» форм друг на друга, а также на доминирующие тенденции общественного развития. Отдельной задачей является соотнесение теории и практики радикализма с аксиологическим фундаментом отечественной культуры. И, соответственно, разработка основных направлений стратегии при составлении научно обоснованных рекомендаций относительно всего комплекса культуры радикальных трансформаций.
Анализ роли и функций культуры в радикальных преобразованиях способствует не только пониманию сущности этого вида социальных изменений, но и культуры в целом. Кроме того, актуальность темы исследования обусловлена еще и тем, что современная культура переживает состояние, определяемое подавляющим большинством исследователей как «кризисное», «критическое», «транзитивное», «пороговое», «пограничное» или «переходное». Уже само переполнение гносеологического пространства таким количеством синонимов свидетельствует о напряженных попытках осмысления данного социокультурного состояния.
Проблематика специального анализа транзитивных эпох в историческом развитии культуры в отечественной культурологии оформилась сравнительно недавно. Если долгое время культурные целостности исследовались в неком статичном состоянии, то современных исследователей культуры все больше начинают привлекать проблемы морфогенеза, трансформации культуры, то есть, культурной динамики и, в частности, моменты наиболее напряженного динамизма – переходные состояния культуры. Напрямую с феноменом транзитивных состояний в развитии культуры культурологи столкнулись при попытке осмыслить Возрождение как определенный этап в духовном развитии Европы, а в ряде случаев – и всего человечества. Этот тип культуры подробно исследовался именно в его логике переходности Баткиным Л.М[1]., Гуревичем А.Я.[2], Знамеровской Т.П[3]., Конрадом Н.И[4]., Лосевым А.Ф[5].
Понимание переходной природы Возрождения поставило вопрос о существовании типологически подобных культурных эпох. Сходные характеристики стали выявляться в культуре Барокко, Романтизма (А.В. Михайлов[6]), Эллинизма (Г.С. Кнабе[7]). Исследуются транзитивные эпохи в истории русской культуры (Бердяев, И.В. Кондаков[8], Ю.М. Лотман).
Необходимо
Баткин Л.М. Итальянское Возрождение: Проблемы и люди / Рос. гос. гуманит. ун-т. – М.: Изд-во РГГУ, 1995
Гуревич А.Я. Категории Средневековой культуры// Избранные труды, Т. 2 – М.: ЦГНИИ ИНИОН РАН, 1999
Знамеровская Т.П. Неаполитанская живопись первой половины 17 века. Из истории мирового искусства – М.: Искусство, 1978
Н. И. Конрад. Избранные труды. Синология – М.: Наука, 1977
Лосев А.Ф. Античная философия истории – М.: изд-во "Наука", 1977
Михайлов А.В. Диалектика литературной эпохи. Переход от романтизма к реализму в литературах Европы: Дис. на соиск. учен. степ. д-ра филол. наук: 10.01.08 / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького М., 1989
Кнабе Г.С. Материалы к лекциям по теории культуры и истории Древнего Рима. – М.,1990.
Кондаков И.В. Самосознание культуры на рубеже тысячелетий //