Всадник-без-имени. Михаил Вячеславович Иванов
х брызг и разорванных в клочья туч нёс по кругу маленькую птицу. Пичуга пыталась сопротивляться, но силёнок не хватало даже на то, чтобы выровнять полёт, и её мотало и крутило, вытрясая дух из чуть живого тельца.
Через некоторое время птицу вынесло к самой сердцевине урагана, прямо между распахнутыми глотками воронок. Две разнонаправленные силы ухватили бедолагу и потащили каждая к себе, но, видимо, оказались равны, и пичуга осталась болтаться вокруг невидимой оси – ни вверх, ни вниз, – разрываемая непримиримыми антагонистами. Несчастная издала пронзительный писк, но гул ветра полностью поглотил его.
Терзаемая вихрями, птица скоро стала похожа на разлохматившийся клубок, смотанный кое-как из множества тончайших, играющих переливами прозрачно-серого шёлка жилок, – а силы настойчиво тормошили, теребили, рвали этот теряющий форму ком, вытягивая из него спутавшиеся в петли шелковинки.
Не выдержав, лопнула одна петля, за ней другая, и оборванные концы нитей, засеребрившись неярким внутренним светом, потянулись к бездонным колодцам воронок. Вскоре маленькая крылатая фигурка – истерзанный комочек мерцающих паутинок – лишь отдалённо напоминала птицу. А неумолимые силы всё тянули и тянули…
1
Струны дорог – двунаправленные векторы, стремящиеся одновременно в противоположные стороны. Такая двойственность создаёт натяжение, которое позволяет струнам звучать – то затихая до едва слышного шороха ночью, то наполняясь грозным гулом в дневное время. Голоса автострад – они подобны зову сирен, поддавшись которому, уже не остановиться, не оглянуться – но только нестись, ускоряясь, превращаясь из материального тела в энергию, волну…
Однако каждая дорога рано или поздно встречается с другой, и ещё с одной, и ещё… Басовые струны федеральных трасс неизбежно притягивают к себе и звучащие на средних тонах шоссе, и множество местных струнок калибром помельче, и целый сонм вовсе до комариного писка доходящих струночек-грунтовок, – голосящие кто во что горазд, в какой-то момент они будто превращаются в капризный музыкальный инструмент, попавший в руки Орфея. Сопротивляясь пальцам музыканта, своенравные музы иного мира неистовствуют, отчего одномерные пространства их существования выгибаются дугами, сворачиваются в петли и стягиваются в узлы. Однако сила Орфея неодолима, и музы-сирены подчиняются навязанной им гармонии: голоса их упорядочиваются, образуя из хаоса сложноорганизованные многомерные структуры, наводнённые потоками урчащих двигателями и галдящих нервными вскриками клаксонов элементарных частиц. Похожие на разбросанные по всей планете неводы или гигантские паучьи сети, такие сплетения имеют неповторимый, как отпечаток пальца, присущий лишь конкретной структуре узор. А из окутанных дымкой хитрых узоров, прорастая сквозь каждую, даже самую малую, ячейку, тянутся к небу кристаллы домов и небоскрёбов – чем ближе к центру паутины, тем выше они и высокомернее…
***
Тонущие верхушками в жёлтом смоге башни из стекла и бетона. Надменные и в то же время похотливо-призывные витрины дорогих бутиков. Вывески кафе и ресторанов на любой вкус, но отнюдь не на любой кошелёк. Запруженные машинами улицы. Толпы и толпы людей. Мегаполис. Новый Вавилон. Деловой центр. Средоточие кирпичиков, винтиков и шестерёнок – частиц финансово-экономических столпов, офисы и представительства которых расположились в этом районе.
Курьеры. Клерки. Менеджеры. Бухгалтеры. Секретари. Озабоченные лица, одержимость в глазах, нервные движения и стремительная походка, скорее похожая на бег. Прохожие торопятся, задевают друг друга, злятся и огрызаются в ответ на недовольные реплики таких же спешащих и раздражённых кирпичиков, винтиков, шестерёнок.
Сложнейший механизм грохочет и скрипит, выбрасывает снопы искр, отбрасывает износившиеся детали. Огонь неутолимых желаний, наполняющий сердца составных частиц механизма, придаёт смысл существованию этих простейших элементов, и он же является движущей силой всего монстра, заставляя того функционировать безостановочно – ни секунды простоя!
Именно здесь, в центре мегаполиса, в сердце антропомеханического Голема, находится и фокус страстей человеческих. Целые потоки невидимой глазу энергии стекаются сюда, бурля стремнинами целей, вскипая пузырями желаний и разбрасывая брызги сиюминутных прихотей. Здесь энергия концентрируется, обретая немыслимую мощь, а достигнув критической величины – взрывается и находит материальное воплощение, расплёскиваясь по всему миру новыми башнями, представительствами, офисами…
Держась расслабленно и свободно, будто всю жизнь провёл в седле, по улице ехал всадник. Он лишь слегка придерживал повод, позволяя коню самому выбирать и темп, и дорогу. Людские потоки обтекали его, а он без особого интереса поглядывал по сторонам, улавливая в себе отголоски царивших здесь эмоций и страстей. Однако ничто не способно было нарушить безмолвную, лишённую каких бы то ни было мыслей отстранённость человека в седле. Что-то изменилось в этом мужчине некоторое время назад, оторвалось от той беспокойной толпы озабоченных всем и вся существ, к которым он и сам, видимо,