Воронеж 20.40. Красная книга Алёши. Алёша
/title>
Старик вышел из Лефортово, втянул заросшими ноздрями привычно-невыносимую вонь лужи-Яузы и короткими быстрыми шажками двинулся к Салтыкову мосту. За вдовьим домом послышался тихий, до жути вкрадчивый смех. Смех в ночи, страшнее самого страха! Старик дрожащими пальцами поправил очки и засеменил быстрее. Прямо за спиной кто-то захихикал.
– Хохочущая смерть? – прошептал старик и побежал; быстрее, быстрее, еще быстрее, насколько можно быстрее…
Невыносимо хотелось писать, но старик бежал, бежал, бежал.
У моста он случайно пнул ногой череп, валявшийся на съежившемся от ливней и бурь асфальте, упал, испачкал в грязи свой последний культурный пиджак, разбил очки, поднял голову и услышал нечеловеческий визг у вдовьего дома. Смех стих. Визг резко прервался. Не в силах ничего разглядеть в ночном пьяном мареве, старик прислушался. Странный, незнакомый шум приближался. Ближе, ближе, ближе…
Старик протер глаза, вгляделся вдаль и ужаснулся: прямо по Шоссе Энтузиастов быстро двигалась бесформенная серая масса великаноподобных людей – ни начала, ни конца. Старик зажал рот рукой, стараясь не закричать, но поздно.
Это были не люди! Гигантские голые чудовища, поросшие шерстью, забрызганные грязью и кровью, все в ранах и страшных шрамах, они шли уверенной поступью к центру белокаменной. Юми с губами цвета индиго! Юми…
Чудовища перешли мост, и через час тысячи босых ног уже приближались к Курскому вокзалу. У моста лежали разодранные черные брюки, вельветовый грязный пиджак и изношенные ботинки, а в лужице крови валялись растоптанные очки. Вокруг того, что совсем недавно называлось стариком, а еще раньше – учителем истории и географии Иваном Петровичем Галицыным, приехавшим в Москву из Воронежа к двоюродной сестре, стояли трое юми, отставшие от толпы. Они присели кружком, обнялись и завыли. Грустно, так грустно. Их вой на ходу подхватили сотни собратьев у вокзала.
Уже не грустную, но страшную песню ветер донес до Садового кольца, госпиталя Бурденко и бывшего офиса компании «Яндекс», до «Альтаира» и Соколиной горы, до Екатерининского дворца и торгового центра «Атриум». С пробитой крыши «Атриума» свесился юноша в военной форме, с ужасом разглядывающий проходящую прямо под ним толпу. Вдруг из земного проема, там, где раньше была станция метро Чкаловская, со страшным грохотом вылетел головной вагон электрички и взорвался в воздухе, осветив привокзальную площадь адским огнем.
Юноша оторопел: электричества нет! Нет! Так откуда взялся этот чертов поезд!?
Юми, не оглядываясь, продолжали свое мрачное движение в сторону Университета. Им не было никакого дела до природного живого электричества, поднявшего вагон в высь, ни до пылающего вагона. Вспышка позволила юноше разглядеть чудовищ. От увиденного он потерял самообладание. Порыв ветра сорвал с юноши зеленую военную кепку и понес вниз. Кепка задела кого-то из юми, от толпы отделились трое гигантов и могучими прыжками устремились к входу в торговый центр. Юноша почувствовал их голодные взгляды, перекрестился и шагнул с крыши.
* * *
Проспект Вернадского был бесконечно пуст. Полковник Василий Горлов одиноко возвышался над тяжелыми механическими воротами, профессионально закрепленными посреди баррикады. Массивный каменный забор, упиравшийся в станцию метро «Юго-Западная», поддерживал нелепое сооружение, подкрепленное всяким хламом, вытащенным солдатами из подземки. Блокпост, мать его!
Глядя вниз с невысокой крыши станции, полковник был явно подавлен. Он давно отдал приказ на отступление основным силам, при этом сам остался здесь, возле ворот, в сопровождении нескольких рядовых, которых сам же отправил в подземку.
Разбитая дорога, вдоль нее – порушенные здания, в самом конце проспекта – гигант Ил-96 без крыла и иллюминаторов, мусор и трупы. Мусор и трупы. Гниль и тлен. Почти всё, что осталось от старого мира.
«Похоронить бы по-человечески», – подумал Горлов, глядя на вчерашних защитников станции, но времени оставалось совсем мало.
В ночном небе что-то вспыхнуло. Далеко, видимо, в центре бедной столицы. Раздался звонок. Горлов взял рацию.
– Товарищ полковник, у Курского чертовщина творится, – услышал Горлов взволнованный голос разведчика. – Мы возвращаемся, доложу тогда!
– Давай, солдат, – вздохнул Горлов, понимая, что еще чуть-чуть, и возвращаться разведке будет некуда. – Везде чертовщина. Ни под Славянском, ни в Сирии не видал такого…
Некоторое время Василий Горлов грустно смотрел на свет, оставленный далекой мощной вспышкой в ночном небе. И слушал надвигающийся гул.
– Только эвакуация, мать ее!
* * *
В Центральном штабе, глубоко под землей, командующий Сопротивлением Иван Степанович Хорунжий отдал приказ на отправку «Тигра» на проспект Вернадского за Горловым. Два месяца вооруженные посты Сопротивления с успехом отражали набеги серых чудовищ, и только последние атаки юми закончились поражением сразу нескольких блокпостов. Столица стояла перед лицом жуткой, невиданной