Варежки для клавиш. Елена Поддубская
ственное произведение, где реальные события собираются из многих в несколько, судьбы героев выдуманы, имена их, по понятным причинам, изменены. А если кто-то узнает в тексте себя, так это, скорее, потому что каждая женщина особенна, но все они похожи. Наше умение противостоять эготистам, хамам, иждивенцам, тиранам, будь они рода мужского или женского, преподаётся, познаётся и приходит, увы, с опытом. Или не приходит…
Я буду только рада, если терзания моих героинь и выводы, какие они делают по мере познания себя, подтолкнут вас разобраться в ваших проблемах с опытными и обученными специалистами. Только врач способен ставить диагноз. По этой причине нельзя пользоваться текстом, как учебным пособием, применяя к руководству описанные психологические методы и техники. Прежде всего потому, что в рамках лирического повествования они не полны, не совершенны и не универсальны. Психологическая терапия, особенно гипнотерапия, это не таблетка парацетамола, что одинаково действует на всех, сбивая температуру и притупляя боль. Любой психолог скажет о личностном подходе к проблеме каждого своего пациента, и что гипноз, как способ воздействия, не лечит, а лишь помогает в лечении. «Обычная техника, без которой не проходит ни один сеанс гипноза, эффективна только, когда выполнена настоящим специалистом. В руках шарлатана она – гильотина». Отсюда, к любому, кто прочтёт эту книгу, у меня убедительная просьба: как в рекламе с каскадёрами – «Не повторяйте эти трюки дома самостоятельно!».
Непростой будет для моих героинь предложенная терапия. Многие из их убеждений покажутся им откровенно ошибочными на исходе того или иного сеанса, после той или иной метафоры. Притчи, что психолог использует для внушений, существуют в литературе и не принадлежат мне. Чтобы не быть обвинённым в плагиате, я выделила притчи отдельным шрифтом и изменила их слог. Сказка в финале – полностью моя выдумка. Нужны эти вымышленные повествования в тексте не для красочности. Метафоры и аллегории – рабочий инструмент в работе гипнолога. Без народных сказаний, пропитанных мудростью и существующих, некоторые, много веков, психологу-гипнотерапевту невозможно пробовать пробить погранпосты сознания. Оно, в обычной жизни, влияет на наше поведение, зачастую лимитируя его и лишая доверия к своему внутреннему «я».
В конце книги женщины, прежде незнакомые, становятся подругами и даже размышляют о том, чтобы снова петь и даже, возможно, в новом коллективе. Всё же психология – наука о том, чего нет. Все её попытки усреднить и обобщить разбиваются часто об индивидуальность каждого из нас.
Хочу выразить огромную благодарность моим дорогим подругам Ольге Игнатенко, Любови Бородиной, Алёне Алёшиной, Татьяне Арсеенковой и ещё десяткам женщин, чьи просьбы, советы, подсказки, рассказы и вопросы сподвигли меня сесть за написание романа, помогли найти примеры и завершить его. Думаю, без их вовлечённости в процесс и убеждённости, что книга нужна, мне вряд ли хватило бы настойчивости и уверенности в том, что поступаю правильно. Ваши отзывы и комментарии вы можете присылать мне на почту:
e. poddoubskaya@gmail.com
Всем здоровья, радости каждого дня и уверенности в себе!
Роман начинается с эпиграфа
«Я отказываю в сочувствии ранам, выставленным напоказ»
Антуан де Сент-Экзюпери
Пролог
Звонок раздался в тот момент, когда Яна ставила подпись в заявлении на развод.
– Кто это? – ревниво спросил муж, не до конца ещё веря в то, что с ним происходит.
– Друг детства.
– Я думал, у тебя нет друзей детства.
– Я тоже так думала… Извини, отвечу.
Мимоходом оставив мужу деньги для расчёта за услугу, она вышла наружу. Шёл снег, хоть как-то отбеливая ранние осенние сумерки. Через два месяца конец года. Обстановка в мире и дома – не запрыгаешь от радости, но тот, кто так настойчиво звонит, не услышит её бетонный голос. Разгладив складку на лбу, Громова отжала трубку:
– Привет, Вадик! Извини, что не сразу отвечаю… Не поверишь, только вчера думала о тебе, глядя на твой портрет.
– Мой портрет? – растерянность мужчины была почти ощутимая.
Громова погладила экран аппарата пальцем: «А ещё архитектор!». Сбросив параллельный звонок, она продолжила:
– Твой мой портрет – уточнила она: – Помнишь, ты нарисовал меня карандашом в девятом классе? Я у окна, пряди волос падают на лицо и через них пробивается солнце. Я до жути хороша, молода и счастлива, – она умела мгновенно стать Царевной и вынуть из рукава озеро с лебедями. Тема ретро и признание в верности расшатали голос мужчины, и он поплыл:
– Да, что-то такое припоминаю. Ты до сих пор его не выбросила?
– Смеёшься? – она уже садилась в машину.
– Серьёзно? Слушай, Громова, ну это безобразие. Сколько лет-то прошло?
– Ровно тридцать семь, Моргунов, – в бардачке застряла зарядка телефона, Яна потянула её. Выдох получился натруженным: – Тогда нам было по четырнадцать. Извини, трубка садится. – обозвала