Последняя проделка Ходжи Насреддина. Геннадий Киселев
льное путешествие по Средней Азии – краю, поцелованному солнцем, вместе с Ходжой Насреддином, его неразлучным ишаком по имени Серый и храбрым воином, посланным за хитроумным возмутителем спокойствия Повелителем вселенной.
У каждого народа, как известно, есть свой выдумщик, хитрец, острослов. Барон Мюнхгаузен, Тиль Уленшпигель, Гершеле, Иванушка-дурачок. На Востоке невозможно разминуться с таким героем, как Ходжа Насреддин. Благородный плут, защитник бедняков, высмеивающий жадность и кичливость богачей, приходящий на помощь в трудную минуту.
Листая страницы этой книги, ты, уважаемый читатель, будешь участвовать в весёлых розыгрышах, находить выходы из труднейших ситуаций, озоровать и каждую минуту удивляться: как же это я не обмишурился, не проиграл, выкрутился!
Кто знает, любезный читатель, может быть, тебе захочется самому присочинить что-нибудь своё к пронизанным искрящимся юмором, анекдотическим историям. Их, к твоему удовольствию, сотворил Геннадий Киселёв.
Многие народы Центральной Азии и Ближнего Востока считают, что Насреддин родился в их краю. Жители турецкого Акшехира, к примеру, ежегодно в начале июля устраивают фестиваль юмора и чествуют героя любимых озорных притч. Они утверждают, что Ходжа жил в их городе, и даже показывают гостям его могилу! Только на гробовой доске выбиты даты, свидетельствующие, что острослов скончался за несколько сотен лет до дня рождения. Поклонники Насреддина считают это последней шуткой остроумного весельчака. Но это не так. О последней проделке Ходжи Насреддина убедительно поведал автор, родившийся в славном городе Ташкенте, именуемом «Звездой Востока»! И пусть эта книга станет днём рождения Ходжи Насреддина в России!
Свитки многовековой давности
Эпоха правления Тамерлана – это эпоха Ренессанса Узбекистана.
Истории о насмешнике, балагуре, философе, возмутителе спокойствия по имени Ходжа Насреддин можно пересказывать и слушать бесконечно.
Не претендуя на личное авторство, постараюсь поведать о них в той последовательности, в какой долгими вечерами за пиалой душистого чая излагал их мой старинный друг Исфандияр.
Сам он восторгался ими в детстве, внимая любимому деду. Тот, в свою очередь, слышал эти пересказы от целого сонма досточтимых предков. К сожалению, ушедших в райские кущи.
В его семье из уст в уста передавалось предание: один из его возможных предков, поэт Рашиди, имел отношение к появлению на свет Божий весёлых и мудрых историй о возмутителе спокойствия.
Я позволил себе не поверить ему.
В ответ друг сразил меня реальной историей, запёчатлённой в древних свитках, найденных не так давно при раскопках на развалинах старого медресе в благословенной Бухаре, где когда-то Ходжа Насреддин встретил ненаглядную Гульджан, которой без остатка посвятил всю свою жизнь.
– Имеющий уши – да услышит, – величаво произнёс Исфандияр. – Когда захудалый поэт того времени Амаком Бухарский на сборище поэтов заявил с усмешкой, что стихам Рашиди не хватает соли, тот с изысканным поклоном ответил:
«Ты говоришь, в моих стихах нет соли.
Ну что ж, я соглашусь с тобой, изволь!
Мои стихи – душистый мёд и сахар,
А к этому не требуется соль.
Твои же – баклажан, фасоль и репа.
Без соли пресны репа и фасоль».
– Как ты догадываешься, – снисходительно завершил рассказ мой друг, – его ответ был встречен язвительным хохотом сочинителей. Амаком был посрамлён и скоренько покинул дружеский круг.
Мне показалось, что Исфандияр погорячился. Сборище поэтов и сегодня трудно назвать дружеским кругом. Ибо каждый из них в отдельности считает себя светочем, а остальных – букашками, карабкающимися к вершине поэтического Олимпа.
Но я воздержался от такого замечания и поспешил заверить его, что эта история глубоко проникла в моё сердце.
– Вот ещё что, – добавил он, естественно, не обратив никакого внимания на моё высокопарное заявление, – когда будешь делать из моих россказней интересное чтиво для любознательных, особо не увлекайся восточной вязью выражений. Рассказывай обо всём, что услышал, по возможности своими словами. Ну что ты смотришь на меня, будто хочешь сказать: «Мели, Емеля, твоя неделя». Сам-то прожил в Средней Азии не один десяток лет. Помнишь ещё, что означает по-узбекски слово дувал?
– Забор, изгородь! – воскликнул я, радуясь, что не забыл язык земли, где был произведён на свет.
– Вот и действуй в этом духе.
– Слушаю и повинуюсь. – Я почтительно прижал руки к сердцу.
Так что, любознательный читатель, повесь свои уши на гвоздь внимания.
Я приступаю к повествованию с учётом всех замечаний досточтимого Исфандияра.
Повелитель вселенной не в настроении
В