Пермь как текст. Пермь в русской культуре и литературе ХХ века. Владимир Абашев
граница света и языческой тьмы, где эта борьба достигает особой напряжённости и перспективы ее судьбоносны.
Епифаний Премудрый положил начало пермскому тексту, проявленные им семантические компоненты имени оказались весьма устойчивыми. Развиваясь и трансформируясь, вступая в связи с новыми значениями, они в последующем существенно повлияли на формирование культурного самосознания города Перми. Новый город изначально осознавал себя в перспективе преемственной связи с миссией Стефана, ее носителем и продолжателем, как центр духовной жизни и просвещения.
Следы этой культурно-психологической интенции мы обнаруживаем уже в первых свидетельствах культурного самосознания города. Характерно, например, что пермская геральдика76выразила те же, что у Епифания, смыслы настолько близко, что пермский герб воспринимался и воспринимается по сей день как геральдическая интерпретация миссионерского подвига Стефана. В этом смысле герб Перми прочитывался уже автором записки «О древнем и нынешнем состоянии Великой Перми» в «Древней Российской Вивлиофике»: «В красном поле серебреной медведь, на котором поставлено в золотом окладе Евангелие; над ним серебреной крест, означающие, первое: дикость нравов, обитавших жителей, а второе, просвещение через принятие Христианского закона»77. В том же духе интерпретировал герб уже упоминавшийся нами протоиерей Евгений Попов: «Какой замечательный герб! Как живо он напоминает о св. Стефане Пермском, который просветил евангельским светом диких язычников, занимавшихся звероловством!»78. Таким образом молодой город символически обозначал себя в древнейших слоях истории своего имени.
Институализация в культурном статусе «новой» Перми сформированных Епифанием устойчивых символических значений и атрибутов пермской земли, Перми древней, длилась несколько веков, и ее можно считать успешно состоявшейся. Результат этого процесса красноречиво явил себя гораздо позже, на рубеже ХIХ–ХХ веков.
§ 3. Идея «Пермского собора» в культурном самосознании Перми рубежа Х1Х–ХХ веков
Как уже говорилось выше, одной из семантических констант пермского текста стала идея об избранности Перми и особой ее миссии в деле спасения и духовного просвещения, существенной роли в борьбе «света» и «тьмы». Эта эсхатологически и мессиански окрашенная идея прямо восходит к «Слову о житии Стефана» и на этапе становления пермского текста она была связана преимущественно с миссией и личностью Стефана Пермского.
Исторически Пермь в современных ее территориальных пределах не имеет прямых связей со Стефаном, тем не менее считает себя городом и землей святого Стефана. В этой связи упомянем о памятнике Стефану Пермскому работы скульптора А. Денисова-Уральского, изготовленном к 600-летию кончины святого, которое торжественно отмечалось в Перми в 1996 году. Проект остался нереализованным, но предполагалось, что памятник будет установлен на площади
Основные элементы пермского герба впервые были представлены в «Титулярнике» 1672 г. См.: Белавин А .М., Нечаев М. Г. Губернская Пермь. Пермь, 1996. С. 29–31.
Древняя Российская Вивлиофика. М., 1791. Ч. 18. С. 226.
Попов Е. А. Великопермская и Пермская епархия (1379–1879). Пермь, 1879. С. 52.