Крайний Край. Ярослав Малый
державшая в зубах череп коровы.
С артистическим восторгом она плюхнулась в грязную лужу прямо между потерянным оратором и детьми и с довольной мордой, типа – гляньте, что у меня есть, начала терзать нижнюю челюсть святого в Индии животного. Лязг псовых клыков отодвинул на второй план звучащие из дешевых колонок мысли губернатора, и из-за этого происходящее стало похоже на какой-то древний мистический обряд.
Первый зам так и не смог выйти из машины. Упершись лбом в сигнал клаксона, он рычал слова из детской песни: «Папа может, папа может все, что угодно». Эта привычка прилипла к нему с детства, когда его папаша, в хлам пьяный, вваливался в дом с остатком зарплаты и, извращая смысл песни «папа может все что угодно», гонялся по маленькой хрущевке за домашними, требуя отдать ему честь, так как был школьным военруком. Домашние знали, что продержаться нужно пару минут, пока пьяный тиран не зацепится снятым со штанов ремнем за вентилятор, который должен был быть включен в квартире даже зимой, так как напоминал отцу семейства о службе в вертолетных войсках, что, по его словам, было единственным, ради чего стоило жить. Его уволили из рядов за то, что он, бухой, в чем мать родила, сел за вертушку и полетел в центр города за живым пивом.
Так вот, когда вентилятор зажевывал занесенный над кем-то из домочадцев дамоклов меч папиного ремня, он быстро терял равновесие, падал на пол, и военное прошлое буквально засасывало его за диван, куда он залезал даже в состоянии крайнего опьянения, пересекая ползком воображаемое минное поле хрущевки. Там он автоматически накрывал голову руками, плотно прижимался к полу, задерживал дыхание, и через минуту-две единственное, что связывало его с этим миром, был ритмичный, прерывистый храп, похожий на сигнал «спасите наши души».
– Вы можете делать со мной все что угодно, да, вы можете делать все что угодно, – обращался губернатор к перепуганным детям, даже не подозревая, что этой фразой, заводившей всю его праздничную речь в смысловой тупик, он спас свою карьеру. Сознание первого зама выхватило слова «все что угодно» из внешнего мира, как спасательный круг. Слова песни из детства и слова начальника синхронизировались и сработали как триггер для выхода из забытья верного спутника главы республики.
Бывавший в разных передрягах зам резким движением вытащил из бардачка скомканную бумагу с речью губернатора и, раскачиваясь в разные стороны, как будто уворачиваясь от невидимых снарядов, медленно пошел по направлению к шипящему спикеру.
Картина с собакой, грызущей череп коровы, и зловещее шипение шефа в микрофон на фоне толпы детей в масках показалась Толе, так звали первого помощника, каким-то шаманским заклинанием, и в подтверждение этому ясное небо над центральной площадью Победы за считанные секунды съежилось и скрылось за плитами пунцовых туч. Толя, скомкав лист с речью до размеров шпаргалки, подойдя к губернатору, протянул ему руку типа для рукопожатия и незаметно ладонью передал шефу утвержденный накануне документ.
Губернатор, как ни в чем не бывало, развернул бумагу и перешел на текст обращения к жителям Крайнего Края.
В эту секунду раздался страшный гром, и испуганные дети, гонимые своей неокрепшей психикой, начали разбегаться кто куда.
Один мальчик подбежал к парочке, стоявшей у микрофона, и начал кричать:
– Это торнадо, это торнадо!
– Торнадо? – сказал губернатор, поворачиваясь к Толику. – А откуда они знают про торнадо?
Клуб «Торнадо»
Вообще секретаршу звали Катя, но поскольку она постоянно переходила от одного патрона к другому, считая себя музой законодательства, в узком кругу управленцев ее звали Перекатя.
– Так что тебе подарить на день рождения, Катюш? – спрашивал у снизошедшей до его приемной музы потерявший голову глава.
Она никогда не стесняла себя в своих желаниях, так как считала, что дает больше, чем просит. И это ему нравилось. Он чувствовал себя мужчиной. Нужным и всемогущим. Еще до инаугурации он тайно попросил министра культуры края забукировать «Мумий Тролля» на 14-е. Катя тащилась от Лагуты с детства, а песня «Уходим» стала гимном всей ее жизни.
– Ты знаешь, что я приношу удачу, – шоколадно мурлыкала Перекатя. – Меня все время преследуют чудеса, но это из ряда фантастики. Илюша записал новый альбом, и они 14-го в «Торнадо». Согласись, таких совпадений не бывает. У меня дар притягивать хорошие события!
На самом деле у Перекати был совсем другой дар. И это было понятно любому, на чьем пути встречался ее бюст, перекрывающий своими размерами доступ к солнцу.
Губернатор сделал удивленное лицо, развел руками и произнес:
– Какая ж ты у меня фартовая!
Эта фраза прозвучала с интонацией испепеляющего восторга. На Катином лице выступил ее фирменный румянец. Она научилась вызывать его по желанию еще будучи стажеркой в региональной ячейке одной известной политической партии. Катя любила приносить начальнику штаба на подпись документы с ошибками, типа слова «приписка» с мягким знаком, и когда он отчитывал ее, она стояла перед ним и тренировалась краснеть. Однажды ячейку посетил партийный