Да будем мы прощены. Э. М. Хоумс
говорит она. – Не очень хорошо вижу.
Я подхожу к краю кровати:
– Я – Гарри. Пришел к вашей соседке. Я ее сын.
– Откуда вы знаете?
– Когда я рос, она жила в том же доме. Как вас зовут?
– Не знаю. Да что толку в имени?
– Вы не знаете, где ваша соседка? Моя мать?
– У них там что-то вроде вечеринки с мороженым, сами себе его готовят, кому как нравится. Дальше по коридору, в столовой. А диабетиков не пускают. На нас надевают эти вульгарные браслеты. – Она поднимает руку, показывая желтый браслет с надписью заглавными буквами «ДИАБЕТ». На другой руке браслет с надписью «Не реанимировать». – Оттого у меня и глаза паршивые. Их сахаром забило.
Во время ее монолога в дверь вкатывается моя мать, держа двумя руками огромную порцию мороженого.
– Я услышала, что у меня гости, – говорит она.
У нее тоже браслеты на руках. На одной синий «Деменция», на другой тот же оранжевый «Не реанимировать».
– Я разговаривал с твоей соседкой.
– Слепая, как крот, – говорит мать.
– Но не глухая, – отзывается соседка.
– Как хорошо, что вы пришли, – говорит мама Нейту и Эшли. – Как дети?
– Бабушка принимает вас за Джорджа и Джейн.
– Она знает про маму? – спрашивает Эшли.
– Не говори о человеке в третьем лице в его присутствии. Это невежливо, – заявляет женщина на соседней койке.
– Рад тебя видеть, – говорит Нейт, обнимая бабушку.
– Все работаешь? – спрашивает мама у Нейта. – Накачиваешь эфир чепухой? А дети в школе? Тот, у кого проблемы, ему лучше?
– Дети восхитительны, – отвечает Нейт. – Каждый в своем роде талантлив.
– Откуда бы? – спрашивает соседка. – Они приемные, что ли?
– Ладно, мам, – говорю я. – Мы сейчас ненадолго, скоро приедем опять. Тебе что-нибудь нужно?
– Например?
– Ну, не знаю. Тебе виднее.
– В следующий раз, когда приедете, можете кое-что мне привезти, – говорит соседка. – Что-нибудь вкусненькое без сахара. Если я диабетик, это еще не значит, что я наказана. Посмотрите на меня: я не толстая. Я не переедаю. А вот она мороженое ест.
– Со взбитыми сливками, а не с помадкой, и с вишенкой сверху, – говорит мама и кашляет. – Черенок съела, забыла выплюнуть.
– На здоровье, – говорит соседка. – А я могла черенок вишни завязать языком в узел.
– Теперь уже не можешь, – отвечает мать.
– Еще как могу, – спорит соседка. – Девочка, дай мне его, и я вам всем покажу.
– Дать? – спрашивает меня Эшли.
– Не вижу причин отказывать, – говорю я.
Эшли идет в столовую и возвращается с мараскиновой вишенкой. Отдает ее маминой соседке, и алый сок капает кровью на белое покрывало. Старуха сует вишенку в рот, и видно, как она там ходит по кругу за шевелящимися щеками.
– С протезами труднее, – говорит она, делая секундный перерыв, – но у меня постепенно получается.
И – вуаля! – выплевывает вишенку в ладонь. Черенок завязан в узел.
– Как вы это делаете? – интересуется Эшли.
– Практика, –