День к вечеру хорош. Игорь Иванович Бахтин

      – Слышь, Сохатый, почему улица Институтской называется? – передавая папиросу короткостриженному с крепкой шеей парню, сидящему на переднем кресле, спросил. Татарин. Он был русским, а кличку Татарин получил за чернявость, скуластость и раскосость тёмных с пьянинкой глаз.

      Сохатый принял папиросу, сделал пару затяжек, задерживая в лёгких дым и передавая папиросу водителю, ответил, откидываясь расслабленно на спинку сиденья:

      – А здесь, братан, тихий район еврейской бедноты. Они ж все грамотные, учёные, профессора, доценты, по два института позаканчивали, привыкли жить с комфортом. Все эти дома вокруг кооперативные, эти шустряки всегда деньги умели клепать. Покупали и квартиры и машины, когда ты на трамвае ездил за три копейки. Здесь в парке, – прямо смотри, дубина, – Лесная Академия, да и вообще всяких научных институтов в этом районе навалом, оттого и Институтский, наверное.

      По салону машины плавал густой конопляный дым. Говорившего звали Олег, Сохатый была его фамилия. Кличку ему не пришлось придумывать, сгодилась фамилия.

      – А этот, которого мы прессовали, тоже типа еврей? – то ли спросил, то ли резюмировал Татарин.

      – Похоже. Хату продал, на родину предков собирался, – Сохатый закрыл глаза. – Где ты такую славную «дурь» купил, Татарин? Хороший «план», раздумчивый, башню не сносит и успокаивает, только жрать сильно захотелось.

      – У азеров в кафе на Просвете. Кстати, можем к ним заехать сегодня. У них шашлыки хорошие, и супчик национальный обалденный в горшочках с горохом и бараниной, а заодно ещё «дури» прикупим, – ответил Татарин, закуривая сигарету.

      Водитель докурил папиросу и выбросил её в окно. Оскалив зубы, быстро глянул в зеркало заднего вида на Татарина, ухмыльнулся.

      – Морду его видели? Зрачки скакали, ужом блин вертелся. Ещё и обосрался, кажется, такая вонь стояла.

      – И ты бы вертелся, если тебя утюгом по брюху погладить, – пробурчал Татарин

      – Я бы до этого не доводил бы. Горло бы перегрыз, молотил бы чем попало, что под руку попадётся.

      . – Ну, это как карта бы легла, Сахалин. Попал бы на конченых отморозков, замочили бы тебя и дело с концом, – зевнул Татарин.

      – Ты бы, бабки пересчитал, Татарин, – проговорил водитель, которого Татарин назвал Сахалином.

      – А чё их считать? Всё, как Светка-риэлтертша сказала. Лошок ещё ничего не успел потратить. Вот они две пачки, по десять штук в каждой, – похлопал себя по карману куртки Татарин. – Десять процентов Светкины, остальное наше.

      . Сахалин пожевал губами и раздумчиво проговорил:

      – Пацаны, это ж две тысячи баксов. Не жирно ей будет? Может, дадим шалаве полторы штуки, скажем, что клиент уже потратил пять штук? Мы рискуем, а ей такие бабки с воздуха ломятся.

      . В машине повисла продолжительная неловкая пауза. Сохатый смотрел, наморщив лоб в окно, Татарин громко сопел. Как-то неуверенно он произнёс:

      – Слушай, Сахалин, не в жилу как-то. Тёлка ценная, потеряем классную наводчицу.

      – В натуре, Сахалин, она ж не дура. Рюхнет, что кидают её. Без наводчицы работать будет трудно. Слышал такое выражение – информация решает всё? – поддержал Татарина Сохатый.

      . – Добренькие, – передёрнул плечами Сахалин. – Задницу шалава просиживает в офисе. Хату купила на Ваське уже и тачку. Не жирно будет шалашовке?

      – Не жадничай. Мы ж не в накладе. Пока всё катит, будем по старым фишкам играть, а там видно будет, – ответил на это Татарин.

      И, помолчав немного, сказал повеселевшим голосом:

      – Ну, что разбежимся ненадолго, как договаривались, передохнём от трудов праведных? Опять на острова махнёшь, Сахалин?

      – Не решил ещё куда, – ответил Сахалин. – Хочу на необитаемом острове побывать. Смотрел кассету недавно про Галапогосовы острова. . Прикольно там, хотя и без комфорта. На Кубе тоже клёво. А может, вообще, в Австралию ломанусь. Это тоже остров, только большой.

      – Смотри, чтобы кенгуру там копытом не отоварил тебя по хозяйству, – хохотнул не к месту Татарин. – За матушкой-то не соскучился? Чё домой на пару деньков не смотаешься на свой родной остров?

      – Чё там делать? – пожал плечами Сахалин. – Бухалово, нищета. Переводы матери шлю. Она таких денег в жизни в руках не держала. Пишет, соседи все иззавидовались, бегают к ней подзанять. С каким-то хмырём сошлась. Говорит, мол, работящий. Работящий – это значит, дров наколоть может, гвоздь забить, и пьёт не больше литра в день.

      – А