Картинки. Никита Белугин
ine/>
Первое убийство
Понятное дело, что в армии никто не сюсюкается с бойцами, отдавая приказы. Но в случае, описанном ниже, произошло некоторое исключение…
Был отправлен на войну молодой человек – добрый человек. Он даже не был религиозным, – ну то есть как и все ходил в церковь по воскресеньям, ставил свечки, крестился, и на этом вся его религиозность обрывалась. Штука в том, что он как бы родился «религиозным», то есть был таким светлым человеком (кстати и с светлыми волосами), что все, даже самые злые, с кем сталкивался он по жизни, все замечали его простоту и нехитрый ум, – так что злые избегали его обижать, как-то даже брезгуя его, а добрым людям приятно было с ним общаться, хотя и добрые тоже чувствовали некую пропасть между ним и собой.
На войну он отправился почти добровольцем. «Почти» – потому что все пошли и он пошёл, и считал зазорным отсиживаться, косить от повесток… Да и Родину он любил. Единственное от чего сердце его волновалось – это факт, что на войне нужно убивать. Собственной же смерти или собственной инвалидности он пока не боялся, так как не знал что это на практике, а верил молодым своим умом в чудо, что его минует сей жребий, – одним словом, он не заморачивался.
На войне на укрепление этого молодого человека с его сослуживцами напала группа врагов. Более опытные солдаты их всех – всех этих врагов – перестреляли. Кроме одного. Этого одного оставили, дабы пустить первую кровь, предоставив убийство доброму молодому человеку. Враг был уже ранен и уже безоружен, оставалось только добить его. Молодой человек вынул имеющийся у него пистолет, зарядил его, подошёл к врагу и выстрелил ему в голову. Из черепа убитого хлынул на пару мгновений небольшой фонтанчик густой тёмно-красной крови. Сослуживцы засмеялись, произнося реплики вроде: «с почином» или «первый пошёл». Сам добрый человек не засмеялся, но и не загрустил. Преступление его коснулось пока только «механическим образом» – по замечательному выражению о падении Сони из «Преступления и наказания», – ну то есть он не понял ещё что такое он совершил, так как не чувствовал ни ужаса, ни отвращения, ни радости, ни кровожадности; единственное что он мог понимать – это чувство выполненного долга.
Молодой человек потом подумал:
– Нет греха. Есть предательство. И если бы я не убил, то предал бы своих сослуживцев. Вот что такое настоящая религия. А та религия нам дана Богом в качестве ориентира, в качестве идеала, который на Земле, увы, нереализуем.
*
В ночь перед убийством, – которые хоть и совершаются на войне с такой же периодичностью, как в мирной жизни совершаются покупки в магазинах, и даже как-то почти не считаются убийствами, но тем не менее, – в ночь перед «убийством» молодой человек видел сон, который наутро через час уже забыл, – но сон этот был замечательный. Ему снился его лучший друг. У него был друг с детства, мальчишка бойкий и сильный, не чета ему самому, доброму и слаборазвитому. Однажды у них произошла история, друг его купил себе старенькую машину, не имея прав вождения, но не взирая на отсутствие прав, друг тут же заехал за ним и они поехали кататься.
Приснившееся было как бы основано на той реально случившейся истории. В той истории дело кончилось тем, что несовершеннолетнего водителя поймали полицейские и отобрали у него автомобиль. Добрый молодой человек надолго запомнил – помнил до сих пор, как давил на газ в кураже его друг и как это было опасно, когда старая развалюха, жужжа и надрываясь, летела с ними внутри по ночной дороге, как водитель её не знал почти никаких правил ДД, и как он был смел, не взирая, а даже наслаждаясь волнением своего пассажира. Но пассажир в тот раз, добрый молодой человек, смело доверял своему другу водителю и не выказывал страха.
Теперь же во сне, в ночь перед первым убийством, ему привиделось некое продолжение. Когда во сне их остановила ГИБДД, то он, как и в тот раз в реальности, сильно заволновался. Но только теперь каким-то фантастическим способом молокосос друг его как-то договорился с полицейскими, – будто бы дал взятку или позвонил какому-то покровителю – неизвестно точно, так как пассажир во время беседы их оставался внутри машины. После этой беседы водитель вновь садится за руль, заводит машину и с самой блаженнейшей длинной улыбкой, оскалив два ряда своих белых зубов, с шлифом трогается и они продолжают свои покатушки.
У доброго мелькнула странная мысль, что будто бы плохо, что другу удалось договориться, – потому что ему было до этого так страшно, и ГИБДД как бы спасло его от его сумашедшего друга. Но делать было нечего, выказывать трусость было нельзя, и добрый человек тоже натужно улыбался, когда машина разогналась уже до ста километров.
Друг его порывался повыкрутасничать и до поимки полицией, теперь же он видимо почувствовал себя совершенно всесильным и решил показать трюк, который видил в одном фильме. Впереди приближался поворот и весёлый водитель, не сбавляя скорость, стал поворачивать в него. В этот момент он посмотрел на лицо пассажира, дабы увидеть его восторг от мастерства прохождения им поворота. Друг тоже взглянул на него, но тут же увидел в стекло, что поворот ещё