Я и Она. Прикосновение. Алексей Андреевич Бандура
за Татьяну не могу говорить, но лично я сразу понял, что это женщина – моя. Несомненно, присутствовало стеснение, мне надо было ее крепче прижать к себе, когда впервые возле станции метро. Я не смог открыться ей сразу, да и вообще мне в этой жизни не приходилось отдавать себя полностью женщинам. Я был словно одетый в доспехи, чтобы меня не поранили и не убили таким мощным чувством, как любовь. Мне было непривычно, что я хожу со своей любимой женщиной за руку. Какой же я глупый, как можно этого стесняться, ведь держать за руку самого близкого тебе человека – это и есть счастье. Спасибо, Татьяна, что ты мне открыла глаза на все эти глупые для меня мысли, плохо лишь то, что люди осознают это слишком поздно. Но в этот день, идя по улице с названием одного знаменитого в советское время революционера, я думал: "Это же Москва, чего волноваться, тут меня никто не знает и не увидят мои знакомые, что я хожу за руку с прекрасным человеком". Что там говорить, со своей любимой. Неужели я так зависим от мнения окружающих, почему меня должно волновать чужое мнение, с кем я хожу и как? Видимо, просто для меня всё это непривычно и неожиданно к такому повороту в жизни, просто, видимо, не готов. Вот и ищу себе различные оправдания. Мне было интересно, понравился ли я Татьяне. Неужели она смогла бы пойти с мужчиной, который ей с первого взгляда был бы чужд? Лично я не смог бы так. Хотя про коренных жителей Москвы говорят всякое дурное. Не думаю, что Татьяна повела бы в гости человека, который ей не симпатичен. Раз она сразу не отправила меня туда, откуда приехал, то, значит, у нее все-таки есть ко мне симпатия. Переживал лишь за то, что я не первый и не последний, с кем Татьяна ходит на свидания и после ведет его за руку в квартиру друзей. Хотя она мне говорила, что она уже давно одна, но это лишь слова, а слова для нее – вода. С первых дней ревную эту ее, мне хочется, чтобы я был у нее теперь единственным мужчиной и чтобы кроме меня к ней никогда никто больше не прикасался. Какой я наивный писатель, насколько все буквально воспринимаю, даже свои мысли. Я – автор этого романа и знаю его наизусть. Увы, больно мне от всех этих слов, так как это лишь очередная моя сказка, но и конец сказки может сделать больно сердцу. Но, не описав свой роман о любви, мне эти мысли никогда не дадут покоя, лишь так смогу вычеркнуть их из своей головы. Людей на улице не особо много, видимо, еще не проснулись, в городе уже давно утро начинается с 10 часов. Район, по которому шли, мне как-то сразу понравился, не всегда такое бывает со мной в городах, где бывал. Или, видимо, Татьяна так влияла на приятную ауру. Мы спускались вниз с холма, справа от нас растянулся дом, обложенный из красного кирпича. По дизайну дом построен после развала СССР. Что ж, как говорят в народе, "наша хата с краю", хочется добавить еще и в первом подъезде. Татьяна у порога подъезда вела код из цифр, дверь открылась, и мы зашли в холл, кнопки для домофонного ключа, чтобы открыть дверь, встроен не был. На стенах холла висели портреты поэта Маяковского, чувствовалась приятная обстановка, везде были цветы в горшках и даже шкаф с книгами. Дверь в помещение, где должна сидеть консьержка, заперта. Мы пошли к лифту, Татьяна нажала кнопку 13. Поднимаясь на предпоследний этаж дома, я попытался разглядеть маленького ангела, находящегося со мной. Таня одета в платье серого цвета, юбка почти до самой земли, ей оно было к лицу. Хотя чтобы она ни одела, всё было бы к лицу, она же моя королева. Как долго я ждал этой встречи, хочется поскорее подняться в квартиру и обнять ее. Но играло волнение и сомнения, надо ли этой прекрасной женщине мои обнимания. Номер квартиры 69 – это меня сразу удивило, мои два любимых числа. Мне всегда было трудно выбрать, какое число сильнее – 6 или 9, ведь я всегда считал их взаимозаменяемыми.
Глава 2
Мои мысли: «Когда я оказался в двухкомнатной квартире с высокими потолками, которая, как я предположил, принадлежала друзьям Татьяны, я был поражен ее красотой и в тоже время простотой. Я положил свою сумку с вещами в комнате, где стоял кожаный, коричнево-светлый диван. Вся мебель в комнате была сделана из добротных материалов и подобрана в тон дивану, который был любимым цветом моей очаровательной Татьяны. Я сразу подумал, что эта квартира, скорее всего, принадлежит ее родителям, а мебель помогала им выбирать Таня. В углу комнаты стоял большой телевизор, а в другом углу – стол со светильником. Стенка для гостиной занимала почти всю стену. Пол был покрыт паркетной доской, а в гостиной лежал ковер. Я заметил документ с надписью "Донецкая республика" и сразу вспомнил слова моей возлюбленной о том, что у нее нет друзей-москвичей, и спросил себя: кто же тогда дал ей эту квартиру? Неужели моя радость лжет мне? Чтобы не портить себе настроение, я постарался поскорее выкинуть все сомнения из головы. Мебель в спальне также была великолепна: кровать, шкаф и комод в одном дизайне, с узорами, которые меня завораживали. Моему покойному деду-плотнику резьба на мебели, думаю, очень понравилась бы. В каждой комнате висели картины, настоящая живопись, довольно большого размера. Также были развешаны иконы. Местами в углах отклеились обои, видно, ремонт в квартире делали давно, но это не портило атмосферу милой и приятной обстановки, хотя в прихожей надо было бы сделать свет. Не было выключателя и светильника. Кухня была уютной, пусть и небольшого размера. Два холодильника, электрическая плита, небольшой телевизор с радио. Мне нравился кран подачи воды, большой, но туго крутился.