Последний Хранитель Многомирья. Книга вторая. Тайны Долины великантеров. Светлана Шульга
й читатель, ты диву дашься. Возможно, не узнаешь ни муфлей, ни многих других существ, да и само Многомирье не узнаешь.
В первой книге ты познакомился с муфлями – странным народцем. Они никуда не спешат, выращивают цветы радости, ценят теплый огонь, уют, красоту и друг друга. Жизнь каждого доброго муфля течет медленно и степенно. Куда им спешить, да и о чем печалиться?
Но так было. Так больше не будет.
Слишком многое изменилось. В Многомирье наступили окаянные, морочные времена.
Но морочные времена наступают лишь тогда, когда приходит время героев. Ибо не может герой выйти во времена иные.
Тебе, мой дорогой читатель, обязательно захочется узнать, что же будет с нашими главными героями после обрушившихся на них бед? Не сгинут ли они, останутся ли такими же яркими, чистыми, звонкими, что те радостецветы?
Давай думать, как муфлишка Лапочка. То есть думать так, как нам удобнее и приятнее!
Обещаю, тебе не придется ждать бескрайллион лет, и третья книга появится в твоих руках скоро.
А вторая – вот уже перед тобой.
По сложившейся традиции, твой автор желает тебе, дорогой читатель удивительных открытий. И мы отправляемся вместе в добрый дальний верхний мир – в МНОГОМИРЬЕ!
Глава 1. Смелость и осторожность
Дверь из казьминного дерева по обыкновению зевала, время от времени отдувала прочь самые назойливые из снежинок и, сощурив глаза, искоса посматривала на радованка. Взъерошенная птаха кормилась крошками от мамушиного печенья. Да еще двери было прелюбопытно подслушивать парочку муфлей, что уселись на ступенях лестницы, ведущей в храм.
– Видала? Белые крошки спускаются, – сказал Хомиш, прижал большие ушки к голове и задумчиво проводил взглядом падающую с неба снежинку. Она была невесомая, она искрилась и словно дразнила: «А ну, поймай меня, поймай!»
– Белоземье пришло! – произнесла с придыханием и протянула открытую ладонь Лапочка. Лохматая крошка плавно опустилась на розовую кожу муфлишки и оставила на ней мокрое бесформенное пятнышко. – О, Хомиш! Когда на них смотрю, мне тоже хочется стать снежинкой. Легкой, хрустящей и мерцающей. Разве можно себе напредставить что-то такое же красивое! Все треволнения никчемные, когда на Многомирье падает ленивое волшебство и спокойствие.
– Первое холодное время встречаю взрослым, – вздохнул хмурый Хомиш, пытаясь тоже подставить ладошку, но ни одна из снежинок не захотела оставить мокрое пятнышко и на его лапке. Он снова сжал кулачок. – Сказать откровенно, мне от крошек этих зябко, – поежился муфель. – А ты уже несколько белоземий не ложишься в спячку. Верно, Лапочка, ты успела к ним привыкнуть.
Лапочка скосила на Хомиша глаза. Уж не хотел ли муфель ненароком сказать о том, что Лапочка постарше? Нет, Хомиш смотрел вперед. Не на нее и даже не на снежинки, а в никуда. В пустоту. Капризная муфлишка надула губки и хмыкнула, но ей нравилось разговаривать просто так с Хомишем. Хотя он и стал чудаковат и невесел, но Лапочка предпочитала думать, что просто юный муфель стал взрослым муфлем. А взрослые муфли, как правило, всегда суховаты, скучливы и незанимательны.
– Не можно привыкнуть к чуду, – попыталась она донести до Хомиша свое очарование белоземьем. И хоть Лапочка и любила больше цветолетье, но она всегда и во всем умела находить невысказанную прелесть и что-то чудно милое. – Всегда словно в первый раз. Любуюсь во все мои прекрасные глаза. И внутри все у меня сразу сверкает, как и вот тут снаружи. По самые уши люблю белоземье за эти крошки! Они украшают деревню и все, что в ней. А еще! Я вот теперь-то могу надевать новую шубку их меха скоропрыга! – Лапочка соскочила с места, звонко запела и начала крутиться.
Радованок всполошился, разъершил пестро-яркие перья на хохолке, но от жирного печенья не отлетела птаха-прожора. Храмовая дверь удивленно вскинула выступающие знатными дугами деревянные брови и запела вместе с Лапочкой:
– Спят юнцы, а мы не спим,
Взрослый муфель рад и весел.
В белоземье не грустим,
Белоземье – время песен.
Это время проведем
В снеге, играх, обнимашках!
В белоземье круглым днем
Все стоит на кверхтормашках.
Белый пух накрыл поля,
Каждый муфель отдыхает.
Белоземья кафуфля!
Все танцует. Все сверкает.
Это время проведем
В снеге, играх, обнимашках!
В белоземье круглым днем
Все стоит на кверхтормашках.
Все вокруг завертелось, словно Лапочка создала вокруг себя невидимый поток радости. Белые хлопья от ее кружения тоже начали сталкиваться в танце, смеяться и прыгать. Лапочка вскидывала лапки, и ловила их, и смеялась задорно:
– Смотри, я в этой шубке прелестная! Ну смотри, чего не смотришь?!
Хомиш бросил на нее угрюмый взгляд и снова поежился.
– Лапочка, иной раз думается