Без крыльев. Людмила Миловацкая
лкие холодные дождинки падали на разгоряченное тело и тут же испарялись, от набухшей от воды одежды шел пар. Больше на свете ничего не было – только этот отливающий металлом голос, хлябь под ногами и разверзнувшиеся небеса.
– Еще, еще раз! Рядовой Уинксли, почему я вас не слышу? – Мэг, набрав в легкие побольше воздуха, выкрикнула слова идиотской речевки.
«И это пройдет, – пыталась она себя утешить. – Господи, неужели существует мир, где нет этого одержимого сержанта, где собственное тело не наполнено свинцовой усталостью и болью, где каждый принадлежит сам себе и может делать то, что ему вздумается»…
Еще совсем недавно Мэген думала, что все будет просто – сойдет с маршрута, как только устанет. И пусть сержант со своими ребятами сколько угодно ухмыляется! Плевать! Не умирать же на этой дурацкой пробежке!
А все Рэйн Тернер со своей системой Станиславского. Он с самого начала настаивал на том, чтобы все артисты, вживаясь в среду, принимали активное участие в повседневной жизни подразделения.
– Детка, ты должна побывать в шкуре солдата, почувствовать изнутри эту жизнь. Только тогда тебе поверит зритель.
– Зачем такой грубый натурализм? – пыталась она возразить. Но Рэйн был неумолим.
Съемки нового, пятого на счету Мэген, фильма начались недавно – две недели назад. Первым ее кинематографическим опытом в Голливуде была картина, снятая по сценарию, очень давно написанному под Дэниела. Мэген стала его партнершей почти случайно. Генеральным спонсором выступила крупная компания, работающая на красоту и здоровье. Не последним человеком там был Фрэнк Стэнли – он и посоветовал Мэген попробоваться на эту роль.
Предложение сниматься в кино казалось таким нелепым, что она всерьез об этом даже не думала. Пришла на студию, чтобы только отвязаться от уговоров. Оператор сделал крупным планом несколько кадров Дэна и Маргарет. Был он профессионалом высшего класса, сумел ухватить и передать на пленке все своеобразие, мистическое единство этой пары. Увидев отснятый материал, режиссер забыл о своих прежних планах и уже не видел другой партнерши, кроме Мэг.
– Держись, сестренка! – услышала Мэген незнакомый голос. Она и не заметила, как замедлила бег. Всякий раз, когда была готова сойти с дистанции, к ней приближался кто-нибудь из ребят и подбадривал.
«Вот еще, навязались на мою голову! Может, они из киногруппы? Впрочем, какая разница! Сколько мы уже бежим – час, день, всю жизнь?» – Желание взглянуть на часы стало непреодолимым. Попыталась засучить рукав – тщетно. Мокрый манжет намертво впился в запястье. «Черт с ним!» – Мэг глубоко вздохнула и вернулась к своим мыслям.
Кинематографический дебют прошел с ошеломляющим успехом и сразу принес им славу, деньги, новых друзей. Предложения сниматься на лучших киноплощадках следовали одно за другим. Популярность Дэна росла от фильма к фильму. Количество его поклонников во всем мире увеличивалось в геометрической прогрессии. Мэг оставалась в тени его славы, и это нисколько ее не огорчало.
Решение Дэниела оставить карьеру актера многим показалось неожиданным. Трудно сказать, кого оно огорчило больше – режиссеров или поклонников. Маргарет приняла его как должное. Знала – Дэнни привык быть лидером во всем, и в кино ему не хватало самостоятельности – актерское положение, по определению, подчиненное.
Но главное даже не это. Дэниел все больше скучал по России. Он смотрел только русское телевидение, читал только русскую прессу. Дома они встречались все реже, какими-то урывками – большую часть времени проводили на съемочных площадках, зачастую разных.
На семейном совете было принято решение распрощаться с кинематографом и переехать в Россию, в любимый обоими Питер. Впрочем, они не собирались навсегда покидать ни Америку, ни Москву. Перспектива жизни на три дома вполне устраивала и их самих, и родственников, и…
– Ох! – вскрикнула Мэген. Кто-то пребольно толкнул ее в плечо. Она оглянулась – нескладный, длинный, как макаронина, солдат, скользя по черной масляной жиже, судорожно хватался за окружающих. Ноги, в налипших грязью ботинках, разъезжались в разные стороны. Оттолкнувшись от Мэг, как от стены, парень вырвался вперед. На ходу бросил:
– Извините!
– Подлюка! – слетело с ее губ. Она невольно улыбнулась. Это было единственное крепкое словцо, которое позволял себе дед Дэна. Замечательное ругательство, на все случаи жизни! В зависимости от повода, по которому произносилось, оно приобретало тысячи оттенков и всегда точно выражало степень его возмущения. Вспомнив деда, Мэг вздохнула – он был ангелом-хранителем их с Дэнни любви. Александр Иванович относился к ней как к святыне, ревниво оберегал ее от лишних взглядов и вопросов. Он старался ограждать от всего, что могло положить хоть какую-нибудь тень на их безоблачное существование.
«Как давно мы не виделись! Если бы он не уехал тогда так надолго, может, ничего и не случилось бы. Наверняка ничего бы не случилось! Но все уже произошло, и ничего нельзя изменить». – Мэгги сразу же почувствовала тяжесть в груди.
«Ну