Последний выключает свет. Алекс Дарич
м – поддался импульсу и создал себе проблему на ровном месте. Строго говоря, я создал даже не одну, а сразу три проблемы. Но две из них должны были стать заботой для будущего меня, так что в основном голову я пока ломал над одной.
Люди думали, что у нас получилось убраться с Земли так легко, потому что нам повезло, и переубеждать их в этом было не в моих интересах, но я-то знал, откуда ноги растут у этого везения. Возможно, Трит оказался прав, и это первый звоночек. Возможно, дальше будет ещё веселее, и я начну вытворять подобный непредсказуемый бред налево и направо, совсем как мой создатель, не считаясь ни с чьим мнением и следуя какой-то ему одному понятной логике. Мне ведь тоже мой поступок показался логичным.
Когда в моём изоляционном боксе объявился человек, которого я считал давно и наверняка мёртвым, у меня не было каких-то конкретных долгоиграющих целей, у меня не было даже примерного плана действий на обозримое будущее, ведь всю свою недолгую сознательную жизнь я только и делал, что следовал указаниям и реагировал на обстоятельства. Я знал правила, и знал, что будет, если их нарушить, и в изоляторе я ждал, какое решение примет Трит на мой счёт, заранее смирившись и не особо рассчитывая пережить любое из них. В лучшем случае они нашли бы способ вернуть меня под контроль, что, если разобраться, не особо отличалось от любой другой смерти. Появление этого человека по степени своей своевременности и невероятности было сравнимо разве что с божественным вмешательством, так мне тогда показалось, и я поклялся себе в ту же самую секунду, что буду самым беспроблемным и послушным тифоном в галактике, только бы выбраться за пределы земного коралла.
У тифонов нет привычного людям ощущения времени, нет циркадного ритма, нет потребности в твёрдой пище или воде, поэтому без доступа к датчикам времени я не представлял, сколько часов или дней провёл на северной базе ТалосКорп в промышленном секторе. Могла пройти как неделя, так и месяц. Или даже не один месяц. На Земле уже десятилетиями ничего не менялось, включая людей, я бы в любом случае не заметил разницу. Я не спал с последнего отката, убеждая себя, что мне это не нужно, хотя, по здравому размышлению, полностью лишить свою местами по-прежнему органическую нервную систему возможности перезагрузиться было решением весьма далёким от разумного. Допускаю, что мои проблемы с импульсным контролем вполне могли начаться ещё изоляторе.
Конечно, именно Кестрель заметил первым. Ещё бы он не заметил, ведь он и был моей главной проблемой.
Я пресёк его неуклюжие попытки установить нейромост, ещё даже не подозревая, что именно он хочет мне сообщить, но раз уж он лез мне в голову, а не делал объявления через коммутатор, значит это было что-то личное, а делить что-то личное с бортовым ИИ только потому, что поверх застрявшего в одном из его ядер фрагмента коралла он отрастил себе сознание, я не находил целесообразным. Мне надо было тщательно всё обдумать в относительной тишине моего не разделяемого больше ни с кем разума, ведь за минувшие с момента пробуждения Кестреля девять бортовых суток я так и не придумал, как сообщить о его существовании нашим людям.
Экзосплайс тактического анализа в этой ситуации оказался бесполезен чуть больше чем полностью, потому что при имеющихся у меня входящих данных дерево вероятностей складывалось, мягко говоря, удручающе, а возможные контрмеры не выглядели даже близко адекватными. Я не мог полностью уничтожить следы своего присутствия и покинуть корабль немедленно, каким бы соблазнительным этот вариант мне ни казался. Во-первых, я всё ещё не контролировал своё тело в достаточной мере, чтобы выжить в открытом космосе, а во-вторых, я не собирался убивать ни Кестреля, ни экипаж, потому что ничего плохого они мне пока что не сделали. И уж точно вариант взять всех под контроль мной не рассматривался как вариант вообще.
Кестрель открыл виртокно мессенджера на моём транскрайбере.
«Марк», – появилось в окне. – «Ответь. Это ситуация приоритетной важности».
Я разрешил ему обращаться ко мне в только в экстренных случаях, если под угрозой чья-то жизнь, но никто из людей на борту не был в опасности, я бы почувствовал изменения в их психофоне. Мне стало интересно, на основании чего Кестрель расставляет приоритетность. И, да, я всё ещё не хотел устанавливать нейромост, но ещё меньше я хотел, чтобы Кестрель продолжал слать мне сообщения, а люди из-за этого начали задавать вопросы. Неудобные вопросы, на которые у меня не было ответов. Вопросы типа – эй, а почему это наш корабль пишет тебе личные сообщения? А ещё – какого рожна ты вообще полез в его процессы? И – что мы будем делать, когда в придачу к сознанию он отрастит себе зрелый коралл (а вот и вторая проблема) и захочет проверить, как там дом, семья, коллектив?
Я без понятия, ясно?
Когда мы впервые пересеклись, спасший меня человек управлял мантикорой – диверсионной экзо-оболочкой класса «Апекс», и они с ней были действительно хороши в бою. Наверное, поэтому я не сомневался, что Кестрелем он будет управлять не хуже.
Не вдаваясь в подробности скажу сразу – меня ждал неприятный сюрприз.
Меня это не оправдывает, но я правда не собирался разбрасывать свой коралл по древним системам спёртого непонятно из какого