В этой жизни не было бы толка…. Амалия Мальцева
ом, что он скоро станет отцом, сделала его самым счастливым и в то же время беспокойным бараном на свете. Свою жену, овцу Клавдию, он подкармливал свежим ароматным сеном и не позволял себе съедать аппетитные кусочки корнеплодов, которыми в это время года так хотелось полакомиться любому барану. Когда Клавдию перевели в тепляк, Волкан перестал спать в томительном ожидании новости, которая перевернёт его жизнь. Он станет Отцом! Папочкой! Папулей!
В последние десять дней Волкан нетерпеливо бродил вокруг тепляка, напевая песни. «Бе, бееее, бе-бебе-беееее», – звучало в округе днём и ночью. Голос барана разносился монотонными переливами по всему скотному двору, оповещая окружающих о событии, которое приближало молодую семью к встрече с чудом. Конечно, фермер не приветствовал бесконечное блеяние. Он считал, что молодым мамочкам-овцам нужны покой и тишина. По вечерам он подходил к Волкану и гладил его, как дворового пса, обещал, что всё будет хорошо, порой даже подсовывал сладкую морковь. Но главный баран отары не вёлся на уговоры и продолжал ежедневную песенную поддержку своей жене и будущему малышу.
Однажды ночью Волкан проснулся от всеобщего беспокойства. Скотный двор непривычно для позднего часа оживился. Фермер и ветеринар забежали в тепляк, а Волкан бросился к щели в стене, через которую он видел часть ограждения, где находилась Клавдия. Ветеринар, обычно спокойный, этой ночью был взволнован. Он склонился над овцой и, казалось, бесконечно долго чем-то пытался ей помочь. Наконец, в руки ветеринара опустился новорожденный ягнёнок, и всеобщее напряжение спало. У Волкана перехватило дыхание! Его первенец, его ягнёночек родился! Однако новоиспечённый папаша-баран не дышал до тех пор, пока не услышал первое блеяние своего малыша! Оно было сначала тихим и беспокойным, а потом громким и заливистым, пронизывающим душу. Казалось, что весь мир наполнился светом от этого чудесного голоска! Даже темнота вокруг стала светлее, а морозная ночь – теплее.
Волкан видел, как Клавдия обнюхала новорожденного с особым трепетом, и слезинки засверкали в уголках её янтарных глаз. Фермер и ветеринар не торопили их закончить свои овечьи нежности и терпеливо дожидались, когда мать полностью вылижет своего малыша тёплым розовым языком. Чуть позже ягнёнка приложили к вымени. Он сразу согрелся и принялся жадно сосать. После первого кормления ветеринар тщательно осмотрел новорожденного и торжественно произнёс: «Ярочка!» Не веря своим ушам, Волкан затопал копытами и заблеял так неистово, как ещё ни разу в своей бараньей жизни! Ярочка, дочка! У него родилась дочь, о которой он только и мечтал последние пять месяцев! А какую красивую кличку дал ей при рождении уважаемый во всей деревне ветеринар! Ярочка! «Я-роч-ка», – растянул Волкан по слогам, словно впитывая в себя новую жизнь, новое имя и новую судьбу, к которой он, как отец этого милейшего создания, оказался причастен.
Яблоко от яблони, а овца от барана
Ярочка не сразу встала на ноги после своего появления на свет. Она родилась слабой, но совершенно очаровательной. Белоснежная шерсть была уложена многочисленными мелкими завитками, как будто кто-то нарочно закручивал их на бигуди и бережно выкладывал один завиток к другому в строгом порядке и симметрии. Миндалевидные раскосые глаза с небесно-голубыми прямоугольными зрачками жадно всматривались в мир и видели его гораздо шире, чем это могут позволить себе иные животные. Хвостик её никогда не находился в покое, как у других ягнят. Он словно подгонял свою обладательницу к действиям, о которых Ярочка ещё мало знала. Тёплый фыркающий нос и небольшие аккуратные уши были цвета розового тумана. Длинные, ещё неокрепшие ноги шатко держали на себе это белое шерстяное облако. Какое милейшее создание воплотила в жизнь природа!
Волкан любовался своей дочерью со стороны. В их отаре ещё не было такой красивой овцы, что добавляло ему отцовской гордости. Хотя он никому не стал бы в этом признаваться. Видеть свою дочь он мог нечасто. Ярочка росла в окружении таких же молодых ягнят и их матерей. Только во время редких зимних прогулок, когда погода была мягкой, она встречала своего отца. Папуля-баран казался большим и грозным. Однако в его глазах светилась любовь, которая делала взгляд мягким и приятным.
Когда морозы сменялись снегопадами, а снегопады – ветрами, гулять молодым ягнятам не приходилось. Поэтому Волкан и Ярочка, чтобы хоть как-то наладить контакт, затягивали свои долгие песни, находясь по разные стороны кошары. Ничего в мире не было приятнее для овечьего уха в эти скучные однообразные дни и ночи, как заслушиваться приятным двухголосием отца и дочери. Иногда кто-то присоединялся к дуэту, но чаще их просто слушали с особым умилением.
Когда Ярочка уставала и прикладывалась к своей тёплой матери, Клавдия давала обещания, что уже совсем скоро закончится зимняя стужа, ей на смену придёт весна, а из-под снега проклюнется молодая, зелёная, полная витаминов трава. Она с воодушевлением рассказывала про выгулы на пастбищах, длительные прогулки на свежем возждухе, много общения и веселья. Не забывала Клавдия научить Ярочку и об опасностях, которые подстерегают овец на каждом шагу. Она красочно описывала их главного