Клинок флибустьера. Наталья Александрова
ь у начальника. Он нахмурил было брови, но взглянул на ее счастливое лицо и согласился, присовокупив вопрос, с чего это она сияет, как медный самовар.
«Есть причина», – улыбнулась она, а он только вздохнул и не стал расспрашивать.
Да Мила и сама не стала бы ничего рассказывать. Еще не хватало – делиться с начальником семейными проблемами. Тем более что и проблем-то никаких нет, одна сплошная радость.
Сегодня ровно три года, как они поженились с Павликом. Надо же, уже три года прошло, а промелькнули они так быстро…
Но хоть и не круглая дата, но все-таки Мила считает, что это – поворотный момент в их браке. Потому что теперь можно подумать о ребенке. Разумеется, сегодня она не станет затрагивать этот вопрос, потому что сегодня у них будет праздник. Причем никаких гостей, только они вдвоем. А потом, через некоторое время, Мила очень осторожно заведет этот разговор.
Осторожно – потому что Павлик… он не то чтобы против детей, но считает, что им еще рано, что нужно немного подождать, как он говорит – «опериться».
А чего ждать? Она, Мила, твердо уверена, что Павлик – это ее мужчина и что брак у них будет крепкий и навсегда. Как это говорится? В горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии…
С работой у нее и у мужа вроде бы все ничего, стабильно, квартира есть, хоть и две комнаты, но вполне можно будет и с ребенком существовать. Так что Мила рано или поздно Павлика уговорит, ведь они так любят друг друга.
Но это все потом, потом, а сегодня у них будет праздник!
Мила споткнулась, сходя с эскалатора, и вдруг ее пронзило странное чувство. Казалось, что весь мир вдруг закачался, как будто люди, банкоматы, автоматы для продажи билетов были не настоящие, а бутафорские, картонные. И они закачались под порывом ветра, хотя откуда было взяться такому сильному ветру, если все декорации находились в павильоне студии…
– Не стойте, девушка, на дороге! – сказал мужчина, налетевший на нее сзади. – В сторонку отойдите.
Мужчина был самый настоящий – крепкий, широкоплечий, и пахло от него потом и гамбургерами. Мила мигом пришла в себя – какая уж тут декорация – и пошла к выходу, ловко увернувшись от двери, которую этот тип и не подумал придержать.
По дороге она увидела дверь ресторана и посмотрела на часы. Павлик обычно возвращался к семи, у нее есть больше двух часов, не зря она отпросилась пораньше. Но, с другой стороны, если она потратит эти два часа на приготовление ужина, то встретит Павлика замотанной и уставшей. Нет уж, сегодня никакой кухни!
И Мила свернула к ресторану, где заказала кучу еды и заплатила за доставку. Обещали к семи.
Лифт не работал или просто застрял на верхнем этаже. Мила нисколько не расстроилась, а поднялась на свой пятый на одном дыхании, даже не запыхалась нисколько. Ключ в замке повернулся всего один раз, неужели Павлик уже дома?
Ну точно, решил тоже сегодня отпроситься пораньше…
А она-то еще переживала, что ни словом, ни намеком не напомнила ему про годовщину их свадьбы. Вчера он вернулся поздно и был такой уставший, а утром она ушла, когда он еще спал, и на ее поцелуй только всхрапнул в ответ. Он такой смешной, когда спит! Сопит носом и чмокает, как ребенок…
Мила открыла дверь осторожно, потому что в прихожей было темно. Она включила лампу-бра над зеркалом, заметила мимоходом, что один рожок не горит, и увидела портфель мужа, лежащий на тумбочке. Портфель был раскрыт, и оттуда высовывался край коробки.
Прихожая у них была небольшая, зато потом был еще довольно узкий коридорчик, который вел на кухню и в ванную. И только потом были двери комнат.
Мила прислушалась и уловила какие-то звуки из спальни. Вот скрипнула дверца шкафа, что-то упало на пол, мужской голос едва слышно чертыхнулся…
Она невольно улыбнулась: небось душ принимал и, как всегда, не может найти чистое белье.
Она поправила портфель, чтобы не упал с тумбочки, и коробка стала видна еще лучше. Небольшая такая коробка, завернута в белую бумагу… Ну конечно же, Павлик купил это для нее! А она-то еще опасалась, что он забудет! Ну, разумеется, как ее замечательный муж мог такое забыть? А что не в подарочной упаковке, так Павлик никогда не придавал значения таким мелочам. Главное, говорил, то, что внутри, а снаружи хоть в газету заверни, какая разница…
Мила с ним соглашалась для виду, но все же приятно, когда подарок в веселенькой упаковке, сразу радостно становится. Но и белая бумага сойдет.
Интересно, что же это такое? Милу вдруг обуяло ужасно сильное любопытство, она прислушалась к доносящимся из комнаты звукам и осторожно потянула коробку из портфеля.
Ого, а подарок-то тяжеловат! Что же там может быть? Не кольцо, не браслет, ожерелье, что ли?
Мила попыталась развернуть бумагу, и тут в спальне что-то упало, она дернулась, и бумага порвалась.
Ой, как неудобно перед Павликом, он-то хотел сделать ей сюрприз…
Мила услышала шаги мужа, тут же метнулась в ванную и спрятала коробку в первое попавшееся под руку место – в корзину для грязного