Дети Агамемнона. Часть I. Наследие царей. Александр Герасимов
понял, чего хочу от жизни, и решил этого добиться. Ты не обязан понимать мои мечты и стремления, Эгисф. Я не жду этого ни от тебя, ни от Клитемнестры, ни от кого-либо в Микенах… Но рассчитываю хотя бы на уважение! Да, я выбрал свободу от материнской опеки и от тягот правления, полностью осознавая, чего при этом лишусь. Не нужно меня ни бранить, ни жалеть.
– Если бы ты немного подождал, со временем смог бы царствовать в одиночку. Наша мать не всегда будет рядом, – сказав это, Эгисф зачем-то отвел глаза и уставился в потолок, словно озвученная им мысль была опасной.
– Конечно. Вот только у Клитемнестры хватит сил и желания руководить Микенами до глубокой старости. Не уверен, что мне по силам выдержать столь долгое правление под пристальным надзором! Все равно сбежал бы при первой возможности, – Орест сильнее сжал плечо брата. – А что насчет тебя, Эгисф? Ты готов справиться с этим? Готов соглашаться с указами нашей матери, исполнять ее желания? Быть ее голосом и глазами?.. Многие годы, а может, и десятилетия…
Юный царь выглядел уже практически трезвым. Он замялся, но ответил:
– Да, Орест. Боюсь, мы слишком разные. Когда я узнал, что мне предстоит стать микенским царем, радости моей не было предела. В отличие от тебя, я вижу в этом бескрайние возможности. И не могу понять, как можно от них отказываться… Ты не желаешь править под строгим надзором Клитемнестры да и вообще брать на себя ношу микенского владыки. Вместо этого жаждешь превратиться в странника, гонимого всеми ветрами, – Эгисф вздохнул. – Странные у тебя мечты. Мелкие, как по мне. А я уверен, что совладаю с властолюбивой матерью и корыстными царедворцами. Вскоре я начну принимать собственные решения, как истинный правитель Микен.
– Клитемнестре не понравились бы твои слова.
– Я знаю, брат. Знаю.
Они какое-то время молчали, каждый с головой погрузился в собственные мысли. Наконец Орест удалился под предлогом, что перед отъездом ему необходимо хоть немного выспаться. Эгисф лишь махнул рукой.
Уже на пороге царевич обернулся: его младший брат выглядел усталым и обеспокоенным. Великий день подошел к концу. Уже совсем скоро, с восходом солнца, на юные плечи Эгисфа ляжет тяжесть ответственности за судьбу Микен…
Орест тихо вышел. Эгисф по-прежнему хранил молчание, не пожелав брату даже доброй ночи. Он продолжал смотреть куда-то вдаль, и ход его мыслей не смог бы угадать даже самый проницательный человек.
***
Микены проснулись раньше обычного – первые лучи солнца едва коснулись небесного края, потому суета у царского дворца показалась бы стороннему наблюдателю непривычной и даже странной. Вскоре распахнулись тяжелые Львиные врата и несколько телег, запряженных волами, двинулись по пологому склону вниз. Люди в повозках рассматривали окрестности, про себя прощаясь с родными местами. Молчание нарушали лишь редкие щелчки кнута, скрип колес да мычание животных.
Процессия миновала приземистые дома, проехала мимо усыпальниц, в которых обрели вечный покой великие Атрей и Агамемнон. И наконец оказалась на