Загадка Торского моста. Артур Конан Дойл
– жертвы загадочной мании: он ни при каких условиях не расставался со спичечным коробком, в котором якобы заключался экземпляр червя, еще не описанного в биологической литературе.
Есть в сумке и совсем другого рода дела, которые также никогда не попадут в печать. Это дела, связанные с личными и семейными тайнами. От одной мысли, что они могут выплыть на свет, многих высокопоставленных особ пробирает дрожь. Но все записки, относящиеся к этой категории, будут уничтожены, как только у моего друга Шерлока Холмса найдется время отобрать их.
Тем не менее остается немало дел, которые я мог бы опубликовать и раньше, если бы не боязнь показаться читателю навязчивым. Это могло бы бросить тень и на репутацию человека, которого я уважаю безгранично. В распутывании некоторых узлов я участвовал лично и могу быть рассказчиком-очевидцем, о других делах я имею право говорить только в третьем лице, потому что не принимал в них участия или оно было ничтожно малым.
Этот рассказ я по праву веду от первого лица.
В это октябрьское утро ветер неистовствовал, и на единственном платане, видном из моего окна, оставались считанные листики. Спускаясь завтракать, я заранее рисовал себе депрессию, в которую погружен Холмс. Будучи натурой артистичной, он чутко и даже болезненно реагировал на подобные капризы погоды. Но на этот раз я ошибся. К моему приходу он уже успел позавтракать и пребывал в состоянии очевидного душевного подъема: веселость с небольшой примесью зловещего воодушевления.
– Новое дело, Холмс? – спросил я.
– Склонность к дедуктивным умозаключениям – заразительная штука, Уотсон, – усмехнулся Холмс. – Вы легко разгадали мое состояние. В самом деле, после целого месяца скучных пустяков у меня появилось настоящее дело.
– А меня вы к нему привлечете?
– Почему бы и нет? Но мы еще успеем все обсудить, сначала позавтракайте. Наша новая кухарка решила сегодня побаловать нас крутыми яйцами. Однако вчера на столе в прихожей я видел журнал «Семейное чтение». Боюсь, что роман, опубликованный в этом, без сомнения, почтенном еженедельнике, отвлек ее внимание и, таким образом, был нарушен режим, необходимый даже в таком незначительном деле, как варка яиц. Впрочем, о степени их пригодности к употреблению судите сами.
Уже через пятнадцать минут со стола было убрано, и мы с Холмсом остались вдвоем. Вытаскивая из кармана письмо, он спросил:
– Вам знакомо имя Нейла Гибсона, по прозвищу Золотой Король?
– Это американский сенатор?
– Вот именно. Он, в самом деле когда-то был сенатором от какого-то из западных штатов, но это в прошлом, а сейчас он самый крупный золотопромышленник в мире.
– А, теперь вспомнил! Он ведь уже несколько лет живет в Англии? Кажется, он довольно известен и здесь?
– Все верно. Он обзавелся большим имением в Хэмпшире, это было пять лет назад. А широкую известность он приобрел после того, как трагически погибла его жена.
– Вот оно что! Конечно, я встречал это имя в газетах. Но никаких подробностей я не помню.
Только сейчас я заметил, что одно из кресел погребено под грудой газет. Холмс кивнул в ту сторону и сказал:
– Знай я, что это дело мне достанется, так разобрался бы в газетных статьях, пока они были свежими, и даже выписки мог сделать. Вся сложность в том, что дело, хотя и сенсационное, выглядит совсем простым. Доказательства ясны, и даже личность обвиняемой не может их поколебать. Таково решение и присяжных при коронерском расследовании[1], и полицейского суда. А теперь им будет заниматься суд присяжных – выездная сессия в Винчестере. Честно говоря, Уотсон, сейчас положение обвиняемой кажется мне безнадежным. Я нахожу факты, но я бессилен их изменить. Так вот, если не обнаружатся какие-то дотоле не известные факты, которые позволили бы рассматривать происшедшее под новым углом зрения, похоже, моему клиенту не на что надеяться.
– Вашему клиенту?
– Черт возьми, Уотсон, я же вам ничего не сказал. Тут уж я от вас заразился – ведь это вы обычно начинаете с конца и при этом умудряетесь все перепутать. Начните лучше с этого.
И он протянул мне письмо. Мое внимание привлек твердый, отчетливый почерк.
3 октября
Отель «Клэридж»
Дорогой мистер Холмс!
Невозможно видеть лучшее из божьих созданий обреченным на гибель и не предпринять все возможные попытки к спасению. Не пускаюсь ни в какие объяснения и ничего не могу сделать конкретного, но заявляю твердо и искренне:
«Я знаю, мисс Данбар невиновна».
Факты общеизвестны, стало быть, и вы их знаете. Шум в свое время стоял повсюду, и ниоткуда ни словечка в ее защиту. Это бесконечно несправедливо – взвести такую напраслину на женщину, которая по природе своей не способна кого-либо обидеть.
Я рассчитываю быть у Вас в одиннадцать, в надежде, что Вам удастся найти хоть какой-нибудь просвет
Коронер – особый судебный следователь (в Англии, США и др. странах), на обязанности которого лежит расследование случаев насильственной или внезапной смерти.