Скакуны Зеленых Лугов. Плащ Атласа. Георгий Агафонович Константиниди
себе острые пики и напряженно вглядывались в заросли Елисейского леса – края единорогов, заклятых врагов их королевства.
– Ну как, видно хоть что-то? – спросил бурый конь у чубарого.
Тот продолжал всматриваться в гущу деревьев.
– Нет, – ответил он через несколько цоков1.
– Такое затишье… Неужели опять начнут выть на луну? – шерсть бурого коня встала дыбом от воображаемого кошмара.
– Скорее всего, – согласился чубарый. – Помнишь, что старшина рассказывал? Если днем в Елисейском лесу только птицы мирно щебечут, значит, ближе к ночи начнется настоящий гвалт.
– Помню, – отозвался бурый и прислушался. – Скачем к старшине в лагерь? – спросил он, когда услышал свист соловья.
– Чем скорее ускачем, тем лучше, – чубарый вскочил и резво побежал к лагерю, расположенному в нескольких сотнях шагах от проклятого леса.
Бурый поскакал за ним. По пути они вложили пики в зубы и иногда оглядывались назад.
Уже как девяносто лун полк агийвских стражников стоял на границе леса. Но сам лес здесь уже тысячу лет, а может и сто тысяч. И с самого появления его облюбовали единороги. Пограничники с опаской поглядывали на древний оплот «предателей Зеленоземья». Лошади шерстью и кончиками хвостов чувствовали, как в зарослях циркулирует магия, темная и необузданная. Потому все в лагере были на сильном взводе, когда двое стражников прискакали сюда. В лагере стояло девять палаток, пять из которых были казармами, а остальные являлись складами оружия, еды, лекарств, воды и яблочного сидра.
В казармах некоторые из лошадей убивали время за игрой в кости. Другие методично точили свои мечи и копья. Третьи стояли на страже. И у всех шерсть вставала дыбом, когда они поворачивали головы к видневшемуся из-за холмов лесу.
Бурый и чубарый быстро проскакали весь палаточный городок, направляясь к старому пню, на котором сидел их командир.
Старшина был крепким конем с легкой бородкой, а его белый кожаный доспех за долгие годы службы стал темно-серым. Когда к нему подбежали стражники, он, держа нож копытом по специальной технике, строгал, и из дерева постепенно выходила голова лошади.
– Командир! – обратились оба.
Тот медленно повернул голову.
– Докладывайте, – произнес он сурово, но спокойно.
– Появились первые признаки, командир! – ответил чубарый.
Старшина посмотрел на свою деревяшку.
– Ясно. Собирайтесь, бравые воины! – прокричал он, вскочив.
Лагерь оживился. Агийвцы замельтешили среди палаток, бросив все свои дела, под крики командира:
– Готовьтесь, жеребцы! Это не учение! Всем достать зачарованные секиры, наточить копья, надеть шлемы! И помните, рубите рога!
– Да, командир! – послышался ответ.
А пока агийвцы словно муравьи бегали в лагере, из лесной чащи за ними наблюдала пара голубых глаз.
Помпея смотрела через подзорную трубу, что смастерил ее отец, сидя в кроне одного из деревьев. Видя, как лошади суетятся, Помпея не могла сдержать слез от хохота. Ее белый хвост весело вилял, а голубой рог порой выдавал клубы синих искр.
Она чуть не выронила украшенную стеклышками подзорную трубу, когда один из стражников споткнулся о торчавший корень. К счастью, Помпея смогла удержать ее копытами.
Она любила наблюдать за пограничниками с крон деревьев. Это было одно из немногих занятий, нравившееся ей в Елисейском лесу. Ведь большую часть времени единороги проводят в молитвах и ритуалах. Молитва за завтраком, перед работой, за обедом, после работы, молитва за ужином и перед сном. Столько молитв, аж голова кружится. Помпея, похоже, единственная, кто молился только за завтраком и перед сном. В остальное время она напевала песенки или играла в кости, которые сама вырезала и раскрасила. Иной игры она придумать не могла, потому что здесь все молодые жеребята работают, а если не работают, то слушают наставления и проповеди либо байки про грязевых монстров с Тартарских топей. Что тоже невесело.
Глядя, как агийвцы возятся в своем лагере, Помпея невольно им завидовала. Живут такой бурной жизнью! У них точно куда более разнообразные дела, чем одни молитвы годы напролёт.
И вот она, маленькая единорожка, внезапно подумала: а почему бы не выйти из леса, чтобы рассмотреть все получше?
Она тихонько прокрадется в лагерь. Агийвцы будут заняты на опушке, в лагере никого кроме двух стражников не останется, пробираться незаметно Помпея умеет. Кто ее хватится? Разве что отец, но это не страшно, он простит, как и всегда.
И вот Помпея уже начала спускаться с дерева как можно медленнее, чтобы лошади успели уйти из лагеря. Но тут прозвучал еле различимый свист.
– О нет! – промычала малышка тонким голоском и недовольно встряхнула белой гривой. – Неужели солнце уже на трети2?!
Она резко спустилась по старому стволу – так, как это умеют делать единороги, словно у нее вместо копыт
Цок равен 1 секунде
Час дня