Улыбка полуденного солнца. Анна Золтан

      – Здесь конечно, симпатично, но,– усевшись возле торчащего пучка одуванчиков, я втянула медовый и насыщенный озоном воздух, – я бы на твоем месте все же поспешила. Скоро вторая волна дождя начнется. Не хочу, чтобы ты с температурой слегся.

      В сторону, прямиком в лужу отлетел грязевой ком. От всплеска жижы на мой нос угодила капля с вкраплениями земли и, не задержавшись на месте, она стекла на мои губы. Язык рефлекторно ее смахнул.

      Я любила запах набрякшей от влаги земли, но вот ее вкус оставлял желать лучшего. Помнится, лет в шесть я упала с лошади. Верней почти упала. Нога тогда застряла в стремени и по милости моей любимой старой клячи, я отшлифовала своей мордой лица чуть ли ни всю прилежащую к дому территорию. Два молочных зуба взамен неповторимой гаммы вкуса прелого дерна и … Хочу верить, что тогда кроме жухлой листвы и почвы мои щеки более ничем лишнем не набились.

      – Ну как? Ты скоро?

      Абер, не обращая на меня внимание, продолжал копать. Сосредоточенно вонзая лопату в месево, он как обычно хмурил лоб, не то от усердия, не то от того, что мы в третьем часу ночи рыли землю посреди леса. Ну как мы… Рыл он, а я разбавляла собой гнетущую атмосферу. Неподалёку от нас было кладбище домашних животных, а эта полянка, с расставленными по периметру деревянными языческими столбами, вполне мгла послужить антуражем к фильму ужасов от Стэнли Кубрика.

      – Ты был бы у него главным злодеем,– я задумчиво уставилась на Мосса. Ростом под два метра, в кожаной куртке и с этой густой порослью на лице. В дуэте с лопатой вылитый маньяк. А если распустить волосы из шишки на затылке и всучить в руки топор, самый настоящий норвежский лесоруб-потрошитель. Разве, что не рыжий. И чуточку симпатичней.

      – Если хочешь, я могу помочь,– оценив в какой грязи он утопал, я брезгливо сморщилась. – Но учти, землю от белого очень долго отти…

      – Мэлл,– звонко войдя штыком в дерн, Абер недовольно шикнул, – прошу, не суетись.

      Откинув несчастный булыжник и вонзив лопату возле, он присел на корточки. Волны морщин на его лбу глубже рассекли кожу, сходясь острой галкой к переносице; на скулах сыграли желваки и я ощутила, как собственные челюсти стиснулись до скрипа в зубах.

      Я невольно поежилась.

      Суровость очень старила Абера, делала его отчуждённым и закрытым от меня. За ту неделю с хвостиком, что мы с ним были знакомы, я часто удостаивалась такого выражения лица. Даже во время спонтанных разговоров. Вероятно, так он показывал, что старше и мудрей меня. Думал, что благодаря этой вяжущей мине я буду меньше трепаться и больше прислушиваться к нему, навроде … нашкодившего ребенка после наказания за оплошность.

      Строит из себя сурового родителя. Вот же чудной дурак.

      Подтянув на запястьях кожаные перчатки, он погрузил ладони в открытую яму и уже вручную продолжил углубляться, нашёптывая, по всей видимости, комплименты в мой адрес.

      – Да ладно тебе, не бухти, – очередная горсть грязи откинулась в сторону и вот сквозь земляную толщу показались знакомые пальцы, а следом и уже цельная рука победно покинула сырые недра. Весь мой остротный запал в мгновении растворился в трупной сладости и, приблизившись к находке, я невольно сморщила снос. – Вот, видишь, благодаря моему энтузиазму мы её нашли,– я подбадривающе боднула Абера в плечо. – Мда, выглядит так себе. И запах …

      Душок разложения пощекотал чувствительные рецепторы и, понимая, что ближайшие несколько часов ни один аромат его не перебьет, я уткнулась носом в рукав кожаной куртки Мосса.

      – Да, нашли… Ты умница.

      На переносицу приземлилась капля и над головой завибрировал громовой раскат.

      Осторожно стряхнув крупные комья земли с обглоданной смертью руки, Абер гулко вздохнул.– Прости, что заставил так долго ждать, – стянув перчатку и потрепав меня по макушке, он вынул из кармана зажигалку и чиркнул кремниевое колёсико. Оранжевый язычок пламени ярким столбиком озарил его лицо, подрагивая от нашего дыхания.

      – Не будем затягивать.