Воля и Свет. Поэзия смыслов. Амита Деви

      Я лучшие слова хочу найти,

      Но отчего-то в мыслях спотыкаюсь.

      А сердце говорит: свети, свети,

      Не бойся, что печальная усталость

      Сомкнет твои глаза, и сон придет —

      Тому, кто светел, ночь не строит козни!

      Всезнание тебя убережет,

      И чистый свет – он знает твои просьбы.

      Ей не грозит ЕГЭ тренировка,

      Сны про лето смотрит плутовка.

      Да и к чему ей учиться напрасно?

      Знает ведь кошка: не в циферках счастье.

      Моя кошка – это звезда на макушке

      Всех кошачьих, что есть или были когда-то.

      И конечно, не будет прекрасней и лучше,

      Потому что она королева мохнатых.

      Потому что она так умна и забавна,

      Потому что лишь радость она отдаёт!

      Спит, играет, ласкается к нам неустанно,

      И любовь её к нам никогда не уйдёт!

      Голубые глаза, а клычки-то какие!

      Размурлыкнет порой песни в ухо под ночь,

      И приснятся тогда нам луга золотые

      И серебряный долгий предутренний дождь.

      А ещё облака – те, что прячут Моргану,

      Из которой молочные реки текут,

      Разливая озера фантазий в романе,

      Что по клавишам руки уставшие ткут.

      Вот ты, киса моя, сколько радости носишь,

      А ещё ты вот-вот и сама запоёшь!

      Колыбельной по сонному дереву бродишь,

      В его бронзовых листьях рождается дрожь.

      Разбивается морок, из неяви скользящий,

      Умирает под ним ослабевший пастырь.

      И сияет огнём Алатырь настоящий,

      Нарождается новый, улучшенный мир…

      Снова ходит…  Гудит цепь под мягким движеньем,

      Будто струны забытых когда-то гуслей…

      Нет, ещё не рассвет, но уж преображение

      Чудных сказок является в мире вещей.

      Растаял снег на южном склоне крыши

      Под солнцем, вдруг взглянувшем из-за туч.

      В лесу паук на снежной рыхлой куче

      Торжественно проделал первый круг;

      Поверхность там, как оказалось, дышит,

      Не замерзает – источает звук.

      Вверху всё чаще свет сквозь сосны реет,

      И тянет отягчённый снег к земле.

      Кучнятся и плывут быстрее тучи-звери

      В распахнутое расписное небо,

      А я… а я, как никогда, впервые будто, ожидаю лето —

      В нём я уже останусь навсегда в потоке света,

      И это не предел, но что тебе?

      Но что тебе расскажет снег размытый

      На лобовом листе в разводах и слезах?

      Всё так же плещутся истопленные ледяные нити

      На южных склонах крыш – в твоих глазах.

      Всё так же ночь плывет, хоть срок ей выдан

      Теперь, как никогда, но не для всех.

      Идёт рассвет над тьмою прежних истин,

      И топит, топит лже-вину и грех!

      Поднимет волны, радость и надежды,

      Откроет код под покрывалом снежным,

      Растопит ледяных скульптур обеты

      На всех частях растаявшей планеты,

      И ты растаешь: к этому идет.

      Глядишь наверх, а там опять картины

      Из фиолетовой небесной тины,

      Через неё чуть месяц золотится,

      Рогами драгоценными искрится.

      Глядишь вперёд – стрекочут светофоры,

      Над ними фиолетовые горы,

      Впечатанные в чёрный небосвод,

      И где-то в нём луна печали пьет.

      Когда она насытится и счахнет

      По расписанью на небесной плахе,

      Тогда весь фиолетовый экран

      Исчезнет, будто утренний туман.

      И ни одна звезда не кажет лико.

      Над городской заставой тихо-тихо:

      Уснули все и видят дальше сны,

      Про странный мир фальшивой тишины,

      Про