Эмтегей 85’ Колыма реальная и мистическая. Андрей Викторович Кадыкчанский
Севера, последних романтиков ушедшей эпохи: таёжников, старателей, геологов, лётчиков и горняков. Всех тех, кто оказался на Колыме не в погоне за «длинным рублём», а по зову сердца, как говорится в популярной песне тех лет, «… за туманом и за запахом тайги». Книга рушит примитивные стереотипы обывателя о Колыме, который убеждён в том, что, кроме мест лишения свободы, там ничего больше нет. Она откроет ему неведомый, блистательный мир, полный чудес и загадок. И расскажет о множестве мифов и легенд, которые на Колыме передаются из уст в уста и впервые собраны в одной книге. Что из них является правдой, а что домыслом, пусть читатель решит самостоятельно.
Лето 1985 года на Колыме выдалось необычайно жарким. Тогда я работал в Кадыкчанском лесничестве и весь июнь провёл в долине реки Эмтегей, в среднем её течении, у слияния с ручьём Сабагыл, где лесничество заготавливало банные веники из карликовой берёзы. А вот в июле выпала работка повеселей.
«Урюк»
Прочистка – это вам не хухры-мухры, это тяжёлая мужская работа по вырубке на делянках некондиционного стояка – нестроевого леса диаметром менее десяти сантиметров. Это делается для того, чтобы участок не зарастал молодняком, позволяя формироваться деловому лесу, который выращивается для заготовки на пиломатериалы. Срубленные молодые стволы лиственниц складываются в ровные штабеля, сформированные четырьмя укороченными до уровня полутора метров от земли тонкими лиственницами, образующими правильный прямоугольник.
Самые ровные деревца из штабеля, отобранные бригадиром, отгружаются дорожникам для изготовления вешек – двухметровых жердей с привязанными на верхних концах пучками пушистых лапок стланика. Такими незамысловатыми указателями на обочинах помечают участки дорог в зимнее время, чтобы водители на заметённой снежными перемётами трассе могли ориентироваться, где под колёсами – твёрдое полотно дороги, а где начинается кочкарник.
Из инструмента у нас только топоры. Бензопилы и не снились. Их разве что в кино видели. Зато такая работа оплачивается очень хорошо: за месяц можно было заработать от семисот до девятисот рублей.
И вот ранним утром собираемся во дворе лесничества, где стоят гэтээсэмки (гусеничные вездеходы), трактора ДТ-75, «Шишиги» (ГАЗ-66) с кунгами (КУНГ – Кузов УНифицированный Герметизированный) и масса всякого «металлолома» неясного для постороннего человека назначения. Нас встречает бессменная в течение многих лет начальница лесничества тётя Галя. Знакомит членов вновь сформированной бригады друг с другом, представляет бригадира. Затем, прочитав последние наставления, благословляет на трудовые подвиги.
Наш транспорт – убитый в хлам бортовой ГАЗ-52 с тентом и надписью на заднем откидном борте, сделанной наспех кистью жёлтой масляной краской: «УРЮК».
– Почему машину назвали урюком? – спрашиваю бригадира.
– Это не машина «урюк», водитель на ней Урюк, – отвечает, широко улыбаясь, Толик Лихой, чьи предки были ангарскими казаками и передали своим потомкам такую вот примечательную фамилию.
– В смысле? Прозвище?
– Да сам сейчас увидишь. Узбек с высоких гор. Пришёл на работу устраиваться, сам честно признался, что на машине никогда не ездил, права купил за два барана.
– Да ну!!! – выпучиваю я глаза. – Это же анекдот, наверное!
– В том-то всё и дело, что в нашем случае это реалия жизни, так сказать. Наши мужики, когда его учить ездили, прикололись, что, мол, надо перед запуском двигателя топливный краник на баке открыть, чтоб бензин в карбюратор поступал. Ты бы видел, как мы катались со смеху, наблюдая за этим гондурасом, который ползает под машиной в поисках краника. Кстати, ездить он за два года так и не научился. Если замечтается о чём-нибудь, то более-менее нормально рулит, но при полной памяти – туши свет, выноси мебель.
– Толик! Ну, давайте-давайте, грузитесь уже. Вам за Позиным ещё на Арэс нужно заехать. Передай этому паразиту, что сегодня на стенде будет висеть приказ об объявлении ему выговора за опоздание на работу, – прокричала, как из пулемёта, тётя Галя с крыльца под козырьком одноэтажного деревянного здания лесничества.
Грузим в кузов картонные коробки с консервами, сухарями, чаем и пакетами из серой бумаги, в которых отмерено по килограмму различных круп и макарон. В одной из коробок замечаю несколько бутылок без этикеток с мутной жидкостью, закупоренных пробками из свёрнутой газеты. Это диметилфталат – средство для защиты от кровососущих насекомых, поставляемое на предприятия в двухсотлитровых синих бочках, аналог «ДЭТЫ» или «Тайги», которые продаются в розницу в обычных магазинах.
Затем не без усилий втаскиваем тяжёлую армейскую палатку, печку-буржуйку, деревянные поддоны, двухметровые доски, топоры, гвозди, металлическую посуду и свои рюкзаки. Рассаживаемся в кузове на деревянных откидных скамейках вдоль бортов. Двадцать минут смертельного аттракциона с летающими в закрытом пространстве коробками, рюкзаками и топорами, и вот – остановка. Приехали в посёлок Арэс.
Арэс
Арэс – это не имя бога войны, это значит «Аркагалинская энергостанция».