Мои стихи. Андрей Иванов

      У каждого своя дорога к Богу,

      Но все дороги приведут туда.

      Замрем мы у небесного порога,

      И будем ждать последнего суда.

      Задумается каждый, как он прожил,

      То время, что отпущено судьбой.

      О том, что для него всего дороже,

      О том, что он оставил за собой.

      О том, как жили, как любили, пели,

      Молились и грешили иногда.

      Так много сделать и сказать хотели,

      Увы, но успевали не всегда.

      Детей растили и учили жизни,

      Мечтали, что бы жили лучше нас.

      Но не всегда чисты, бывали мысли,

      Мы оступались, падали не раз.

      Но верится, что все не так уж плохо,

      Ведь всё равно добро сильнее зла.

      Мы за своих любимых просим Бога,

      Дай, Господи, им счастья и тепла.

      Замрём мы у небесного порога,

      Итоги, жизни грешной подведя.

      У каждого своя дорога к Богу,

      Но все дороги приведут туда.

      Ведь мы же жили, мы любили, пели,

      Молились и грешили иногда.

      Так много сделать и сказать хотели,

      Увы, но успевали не всегда…

      Пишу стихи. Пишу, немеют пальцы.

      Что ждёт меня? Фиаско? Крах? Успех?

      Стихи мои – лихие самозванцы,

      Моя беда… Мой непрощенный грех.

      Преследуют меня, толкают в спину.

      Не отдохнуть… Назад не повернуть!

      Напором рифм разрушена плотина,

      Не захлебнуться бы… Не утонуть.

      Неопытны! Слабы! Почти, как дети!

      Стихи мои… Да что там говорить.

      Они мои, и я за них в ответе.

      И только мне их в люди выводить.

      Они со мной, хоть их пока не видно,

      Я вижу их один… Они со мной!

      И я молчу! Не потому что стыдно,

      Я их муштрую, собирая в бой.

      Я содержу их в строгой дисциплине.

      Меняю рифмы, ритмы, смысл, и строй.

      Учу всегда держать прямою спину,

      Внушаю, что любой из них – герой!

      Стихи мои… Нужны ли вы? Не знаю…

      Кому, просты вы! А кому – сложны!

      Я сам вас часто недопонимаю…

      Но раз пишу, то значит, мне нужны…

      Когда застыну каменным утёсом,

      Когда отдамся в плен немой хандре.

      Не делайте поспешные прогнозы,

      Не сдался я… Я всё еще в игре!

      Чуть колышутся занавески,

      Воскресенье. Ночь. Выходной.

      На стене портрет – Вознесенский.

      Разговаривает со мной.

      – Что, не пишется? – улыбается,

      – Ну а как ты, мой друг, хотел?

      Это с каждым, увы, случается

      Я, вот многое не успел.

      Не успел… Не сказал… Не выдохнул,

      Остается теперь жалеть.

      Что нырнул, и уже не вынырнул.

      И тебе, мой друг, не успеть.

      Не успеть написать, то главное,

      Что живёт в глубине души.

      Даже если писать – страдание,

      Ты пиши… Всё равно пиши.

      Не поймут, ты не жди признания.

      Даже критики не ищи.

      Ведь поэзия – это мания.

      Ты – больной, мой друг! Ты пиши!

      Ах, Андрей Андреевич, знаете,

      Да, не пишется… Да, застой.

      Вы прекрасно всё понимаете,

      Что творится сейчас со мной.

      Строчку каждую точат сомнения,

      Так? Не так? Беспокойство! Страх!

      Нерождённые стихотворения,

      Тянут руки ко мне во снах.

      Как писать, если мысли скованны,

      Поэтической немотой?

      Рифмы старые – забракованы,

      Ну, а новой нет ни одной!

      Как писать, если избалованный,

      Был я музами… А теперь,

      Брошен ими… Разочарованный,

      Лбом стучусь в закрытую дверь.

      Улыбнулся поэт с портрета,

      Ты