Шкура. Ольга Брюс
наоборот, приобняла Настю и что-то пролепетала ей на ухо.
– Чего ей здесь надо? – прохрипела Марфа, нарушив тишину. – Что она сюда таскается?
– Не таскается, а заходит. По-соседски, – огрызнулась Галя, накрывая тесто полотенцем. – Пойду гляну, что там с Прасковьей Алексеевной.
– Тьфу, делать нечего, как ходить к этим лентяям. – выговорилась свекровь.
– Мам, ты почему так к людям относишься? – спросил Степан. – Что ты, как мегера, говоришь о них так грязно, что аж противно слушать?
– Потому что… – Марфа хотела было высказать свое мнение о соседях, но не стала. Нечего сыну знать того, что может опорочить честь самой Марфы. – Делайте, что хотите. Не мое дело…
Махнула она рукой и ушла в комнату. Проводив ее краем глаза, Галя начала собираться к соседям.
– Галь, – Степа был настолько подавлен склоками между мамой и женой, что не знал, как поступить дальше, – не ругайся с ней, ладно?
– А пусть не лезет, – фыркнула жена, одеваясь потеплее. – Она всюду свой длинный нос сует. Вон, даже на дом этот свой бл…
Не смогла сказать вслух, потому что муж сурово посмотрел на нее.
– … глаз положила, – одернула себя Галя, повязав пуховый платок на голове.
– Завтра к отцу поеду.
– Подожди, я к своим собиралась, – опешила Галя. – Им жить негде. А ты за детьми присмотришь.
– Мой батька лежачий, понимаешь? Мне надо первому к нему смотаться.
– А мои мерзнут на морозе.
– Галь, ты меня не слышишь?
– Это ты меня мне слышишь! – рявкнула Галина. – Твой в тепле, а моя мать, небось, все ноги себе отморозила. Да и сестрам еще рожать. А ты тут об отце. Сказала же, заберем его к себе. Только с мамашей своей разберись для начала. Я с ней под одной крышей не уживусь. И спроси, с чего это она так легко свой дом бросила, когда там, кроме коров, куры, поросята, кролики. От людского осуждения сбежала, поди. Ха, не удивлюсь, если ее сплетнями прижучили, а она сюда прискакала, чтобы схорониться.
Степан молчал. В голове роились разномастные мысли о матери. Наверное, Галина права, но отправить мать восвояси… Это ж кто на такое осмелится?
Не дождавшись от мужа ответа, Галя ушла к соседям. Увидев ее в окно, Марфа поспешила учить сына уму-разуму.
– Ну? Чего сидишь, как сыч? Собирай ее манатки и на выход? Ишь, хозяйку из себя строит, а сама-то до свадьбы ноги раздвинула, честная какая, – захихикала Марфа, поставив руки на бока и стоя перед сыном. – Разве такую жену я для тебя хотела? Она должна была себя блюсти до первой брачной…
– Замолчи, – пребывал Степан в раздумьях. – Замолчи, мам, не могу тебя слушать.
– А ты слушай! Слушай и делай, как я говорю, потому что, пока ты еще молод, можно все изменить.
– Что изменить?
– Съехаться и начать жизнь сначала. Степушка, – приобняла она парня за плечи, – хорошо ведь жили, пока она в нашем доме не появилась. Ты ж вспомни, как ладно быт вели – все вместе, без ссор, а стоило только этой чувырле к нам поселиться, сразу все кувырком пошло. Степка, черная у них семейка.