Нгоньяма желтогривый. Эрнст Гленвилл
м месяце их жизни), им служило жилищем логовище в тростниковых зарослях. Тусклыми светло-голубыми глазами львята пристально следили за таинственными яркими пятнами на земле. Словно котята, они вытягивали свои большие лапы и пытались поймать ускользающий солнечный луч. Мягкая серовато-желтая шубка, испещренная темными пятнами, придавала им обоим сходство с плотными комками пестрого пуха.
Родились они за несколько километров от зарослей, среди нагроможденных одна на другую гранитных глыб. Сюда львица перетащила их – сначала одного, потом другого, – держа зубами за загривок.
Новое логовище казалось ей более удобным, так как здесь поблизости она охотилась, и теперь ей не приходилось тащить издалека добычу своим детенышам.
Об этих первых днях своей жизни Нгоньяма не сохранил никаких воспоминаний. Но вскоре он начал обращать внимание на внешний мир. Сильное впечатление производили на него треск и шелест сухого тростника. Всегда здесь слышались шорохи. Когда легкий ветерок пробегал по зарослям, раздавался тихий шепот. Тростник громко потрескивал под обжигающими лучами солнца. И в тишину вползал шорох, словно к логовищу подкрадывались невидимые враги. Маленькие, круглые, мохнатые ушки Нгоньямы ловили каждый звук, и настораживалась даже сонная Булюбис.
Воздух был теплый, навевающий дремоту, и львенок теснее прижимался к своей сестре. «Ешь, спи и двигайся, ибо завтра ты будешь жить» – вот правило, которому бессознательно следуют все звереныши.
Пища дает силы, сон способствует росту, и движения придают телу гибкость.
Прошло с полгода, львята росли и крепли…
Вдалеке, у края зарослей раздался шорох. Быть может, это ветер зашелестел в тростнике, но львята тотчас же вскочили и, припадая к земле, стали кружить по утоптанной площадке; потом остановились бок о бок, всматриваясь и прислушиваясь. Снова шорох. И снова львята засуетились, вышли было на тропинку, проложенную львицей, но через секунду отступили и замерли, внимательные, настороженные.
До их слуха донеслось тихое нетерпеливое ворчание: львица сердилась, когда добыча, которую она тащила, цеплялась за тростник.
По узкой извилистой тропинке львица подошла к логовищу, высоко подняв морду и держа в пасти труп водяного козла [Водяной козел принадлежит к семейству водяных антилоп. Это красивое животное почти с оленя ростом. Живет небольшими стадами по берегам рек, в зарослях тростника]. Теперь звереныши не походили на беспомощных ласковых котят: рыча друг на друга, они жадно отрывали куски мяса, а их длинная, гибкая желтая мать, сощурив глаза, лежала у входа в логовище и хвостом отбивала такт. Когда львята утолили голод, она обнюхала остатки пиршества и, глухо ворча, принялась за еду. Потом шершавым языком умыла детенышей. Тяжелой лапой придерживала она сначала Нгоньяму, потом Булюбис; а толстые пушистые львята жалобно выражали неудовольствие. Наконец семья отправилась на водопой к маленькому пруду. Шли они гуськом; напившись, все вернулись в логовище.
Спустилась ночь. Львица и два львенка впивались глазами в темноту. Сверкали их глаза, зеленые, круглые; уши ловили каждый звук – и голоса хищников, и крики преследуемой добычи. Лягушки в пруду затянули песню, в странной симфонии звуков басовые ноты чередовались с дискантовыми. Сухая грудь земли вибрировала, отвечая на песнь охоты и погони. Громко трещал сверчок, глухо рыкал лев, меланхолично гукала сова и стонал шакал.
В ночи бодрствовали живые существа, смелые, ловкие, решительные. Здесь не было места неприспособленным, ленивым. Каждый должен был защищать свою жизнь, а победу обеспечивали проворство, чуткий слух, острое обоняние.
Голоса ночи заглушались рыканием льва. Рычит он, когда почует дождь либо захочется ему услышать собственный голос. Рыканием призывает он подругу, бросает вызов врагу, дает знать о своем приближении или старается внушить страх. Но, выслеживая добычу, лез умеет не нарушать тишины; ступни его лап защищены подушечками – он ступает мягко, как кошка.
В шуршащем тростнике львята прислушивались к голосам ночи и учили азбуку зверя, запоминая отдельные звуки, приносившие весть о жизни в ночи.
Львица слушала и наблюдала. Вдруг она почувствовала что-то нарушившее ее спокойствие. Это была сырость дождя, донесшаяся издалека. Если пойдет дождь, в логовище будет сыро, а сильный ливень затопит долину, заросшую тростником.
Львица почувствовала сырость и, как бы желая проверить свои наблюдения, покинула логовище и остановилась у края зарослей. Слева донесся резкий, пронзительный крик, напоминающий крик оленя; можно было подумать, что неумелый музыкант играет на трубе. Затем раздался стук копыт: стадо гну [Гну – род африканских антилоп] двигалось на восток, откуда повеяло дождем. В темном небе весело перекликались дикие утки; они тоже держали путь на восток, а пение лягушек стало громким и радостным.
Львица вернулась к своим детенышам и увела их из логовища в тростниках. Они добрались до каменной гряды, и здесь она нашла убежище под выступом скалы, обращенным на запад.
Утром капли дождя забарабанили по сухой земле. Сотни ручейков с журчащим смехом устремились к взбаламученному красному