Восьмирье. Ночная радуга. Книга 2. Марина Ясинская
до заветных «лишних» дней сентября, а значит, и до возвращения домой оставался ещё почти целый месяц. Нет, Вика расстраивалась из-за Лукаса. В каком состоянии она застанет его сегодня?
Когда вчера утром Вика вошла в комнатушку, куда тётя Генриетта поселила Лукаса, тот уже проснулся. Он сидел на кровати, подтянув колени к груди и обхватив их руками, раскачивался взад-вперёд и смотрел прямо перед собой пустым, ничего не выражающим взглядом. Тумарье снова настигло его ночью, во сне, – и захватило в плен.
Вика приложила все усилия, чтобы привести Лукаса в себя, и после долгих стараний это наконец удалось. Неужели сегодня ей предстоит то же самое?
Решив не оттягивать неприятный момент, Вика вышла из своей комнаты. Если ночью Лукаса снова захватило Тумарье, то лучше узнать об этом скорее.
Тревожную мысль о том, получится ли у неё сегодня привести приятеля в чувство, Вика решительно отогнала. Если она уже дважды справилась, значит, и в третий раз как-нибудь сумеет.
Толкнув дверь в каморку, где ночевал Лукас, Вика с опаской заглянула внутрь – и грустно вздохнула. Её приятель сидел на кровати и смотрел прямо перед собой остекленевшими глазами. Точь-в-точь как вчера.
Ванилька подбежала к Лукасу, быстро его обнюхала, отлетела в сторонку и фыркнула – так, словно ей не понравился запах.
Вика медленно подошла к приятелю, вспоминая, что она делала вчера, чтобы привести его в сознание. Ох, да чего только она не делала! Теребила, тормошила, подводила к окну и показывала море, рассказывала об их путешествии и приключениях, снова и снова звала по имени.
Вчера это сработало, и Вика надеялась, что и сегодня получится.
– Лукас, – позвала она и потянула приятеля к окну с видом на море.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем взгляд Лукаса стал осмысленным. Вика обрадовалась, но ненадолго; она сразу подумала, что завтра, скорее всего, ей придётся начинать всё сначала.
Лукас, сообразив, что произошло с ним ночью, тоже очень расстроился:
– Неужели я теперь всегда буду так просыпаться? А вдруг однажды утром у тебя не получится меня разбудить?
Вика вздохнула: приятель словно озвучил её собственные страхи.
– Что же мне теперь – не спать, что ли, никогда? – продолжил Лукас. – Но ведь так не получится.
– Ну, не расстраивайся, может, со временем всё само собой пройдёт, – попыталась утешить его Вика.
– Само?
– Ну да, само. Как простуда.
– Угу… Только простуда не всегда сама проходит. Как-то раз у меня кашель целый месяц не утихал, пока мать настоем лукового сока на меду не напоила, – мрачно сказал Лукас и поморщился при воспоминании о гадком снадобье.
Вика не знала, что на это ответить, и потому просто предложила пойти позавтракать.
На кухне пахло выпечкой, рассветом, бодростью и цветущей вишней, а на столе возле окна стояла бутылка молока и лежало овсяное печенье в вазочке.
Из чулана, в котором, как уже знала Вика, находилась дверь в башню маяка, появилась тётя Генриетта.
– Как он сегодня? – командирским голосом спросила она.
– Так же, как и вчера, – вздохнула Вика.
– Хм-м… – Тётя Генриетта нахмурилась и задумчиво повертела дужку висевших на груди очков. – А вы чего стоите? Кушайте! – кивнула она на угощение на столе.
Дважды просить Вику с Лукасом не пришлось.
Доедая уже четвёртое печенье, Вика подумала, что, может, у майстера Нилса меню и было разнообразнее, но сейчас ей казалось, что такого вкусного овсяного печенья она в жизни не ела. У неё даже немного улучшилось настроение.
– Тётя, – начала Вика, допив молоко, – я ещё вчера хотела спросить, но забыла. А почему у вас маяки по-прежнему работают? Ведь море тоже разрезано на куски Тумарьем и по нему сейчас никто не плавает? Или у вас есть темноходы-мореходы?
– А при чём здесь мореходы? – удивилась тётя Генриетта.
– Ну как же? – растерялась Вика. – Маяки ведь нужны, чтобы ночью посылать сигналы кораблям в море. По ним моряки узнаю́т, куда плыть и где находится суша.
– Нет, деточка, – покачала головой тётя Генриетта, – у нас в Восьмирье маяки существуют совсем не для этого.
– А для чего?
– Наши маяки создают в небе ночную радугу. Она помогает людям возвращаться из снов.
– Как это? – нахмурилась Вика.
Странное дело: вроде бы все слова по отдельности понятны, но вот сложенные в одно предложение, они теряли всякий смысл.
– Смотри, – начала объяснять тётя, – у нас в Куидаме восемь маяков, так? По одному на каждый цвет радуги.
Вика хотела возразить, что в радуге вообще-то семь цветов, но потом вспомнила, что тётин маяк назывался Белым и что семь цветов радуги вместе дают как раз белый цвет, – и промолчала.
– Каждый из наших маяков горит своим цветом, – продолжала тем временем тётя Генриетта. – Соединённые все вместе, эти