Миссис Харрис едет в Париж. Миссис Харрис едет в Нью-Йорк. Пол Гэллико
волновалась и радовалась, как девочка, и мысленно обратилась к себе:
– То-то, Ада Харрис! Кто бы поверил, что ты будешь сидеть однажды в салоне Диора, в Париже, и покупать себе платье вместе со всеми этими франтами! Но вот ты здесь, и теперь тебя ничто не остановит!..
Но соседка (она была вдовой известного спекулянта) уже нашла того, кого искала, – мадам Кольбер, которая как раз появилась из гардеробных, – подозвала ее жестом и громко и резко сказала по-французски:
– Как вы могли посадить рядом со мной это вульгарное создание?! Я требую немедленно удалить ее. Я ожидаю друга, который здесь сядет.
Сердце мадам Кольбер упало. Она-то знала и саму эту даму, и всю ее породу. Она покупала не потому, что любила красивые платья, а просто чтобы лишний раз показать себя и свое богатство… но она платила. Чтобы потянуть время, мадам Кольбер сказала:
– Простите, мадам, но я не припоминаю, чтобы я резервировала это место для вашего друга; но я сейчас проверю.
– Нечего тут смотреть! Я говорю вам, что здесь сядет мой друг. Да вы с ума сошли, раз сажаете возле меня такую особу!
Старый джентльмен, сидевший с другой стороны, начал багроветь – краснота постепенно поднималась от воротничка к ушам, на лоб… А его синие глаза заледенели и теперь были жестче его крахмальной манишки.
Надо сказать, что на какое-то мгновение мадам Кольбер испытала искушение пойти по самому простому пути. Эта маленькая уборщица из Лондона, конечно, поймет, если ей объяснить, что произошла ошибка в распределении мест, и ее кресло занято. Она увидит все почти так же хорошо и с лестницы… Мадам Кольбер посмотрела на миссис Харрис в ее поношенном пальто и невообразимой шляпке. А та, не поняв ни слова в разговоре, смотрела на мадам Кольбер, улыбаясь ей ласково и радостно, сияя щечками-яблочками.
– Как все-таки мило с вашей стороны было посадить меня здесь с этими чудными людьми, – сердечно сказала она. – Я не была бы счастливее, даже будь я миллионершей!
В дверях появился озабоченный человек во фраке. Рассерженная дама воззвала к нему:
– Мсье Арман, прошу вас, подойдите! Видите, мадам Кольбер имела наглость посадить рядом со мной эту ужасную женщину. Я что же, должна терпеть?!
Смущенный яростью атаки, мсье Арман перевел взгляд с миссис Харрис на мадам Кольбер и, подавая последней незаметный сигнал условным жестом «выгнать», сказал:
– Ну, что же вы? Вы ведь слышали. Выведите ее тотчас.
Лицо пожилого джентльмена из красного сделалось совсем багровым, он было привстал и открыл рот – но мадам Кольбер опередила его.
Немало мыслей и страхов успело промелькнуть в ее голове: ее работа, престиж фирмы, возможная потеря богатой клиентки, последствия объяснения с начальством… Но она помнила, что хотя мсье Арман и занимает более высокий пост, но на этом этаже главная все же она. А кроме того, в этот миг, когда миссис Харрис, не зная того, подверглась грубому нападению, мадам Кольбер сильнее прежнего ощутила родство со странной гостьей с другой стороны Ла-Манша. Что бы ни случилось, она не