У моего ребенка диабет: История борьбы и принятия. Евгения Олеговна Ермакова
ебенка? Я раньше понятия не имела, каково это. Смотрела фильмы про то, как родители теряли своих детей, и не испытывала каких-то особых эмоций. Я могла расплакаться из-за трагической истории любви, но смерть маленьких комочков не вызывала таких эмоций. Сейчас же я плачу, даже когда по телевизору показывают передачи с участием неблагополучных семей. Тех, кто воспитывает детей в хлеву, кто издевается над малышами. Историй много.
Недавно я проплакала весь фильм «Милые кости», хотя видела его прежде и даже читала книгу. Но только сейчас я начала понимать, какой глубокий смысл скрыт в этой истории. Жизнь маленькой девочки была прервана, а ее убийца жил по соседству и видел, как родители умирали от боли.
Я переосмыслила свою жизнь после того, как узнала диагноз дочери. Всё перевернулось с ног на голову, и как раньше уже не будет никогда. В тот день я испытала так много эмоций, но смогла подавить их внутри себя. Смогла сделать вид, что смиренно принимаю тяготы судьбы. Смогла показать окружающим, что диабет – это не приговор. Но в действительности я так и не смирилась.
Вероника – это мой второй ребёнок. Старшего сына зовут Станислав, и у него тоже имеются проблемы со здоровьем. Благо, не такие серьезные, как у дочери, но всё же. Иногда мне дико обидно, что именно мои дети болеют. И, наверное, это какое-то наказание мне за грехи. Ведь откуда-то это взялось.
Вероника родилась посредством кесарева сечения. Тазовое предлежание, обвитие пуповиной и маловодие – вот те причины, по которым я не родила сама. Помню, как шла домой с УЗИ и плакала. Мне сказали, что вряд ли возможно естественное родоразрешение. Порекомендовали делать упражнения, чтобы плод перевернулся. Но шансы крайне малы.
Вторую беременность я проходила одна. Муж был в командировке целых полгода. Да, он был недалеко, но приезжал крайне редко. Возможно, он приезжал так часто, как ему хотелось. Я не знаю. Не могу сказать наверняка. Не удивлюсь, если он покидал пост чаще, чем появлялся дома.
Мы с сыном жили вдвоём. Он тогда часто болел, я искала причину, таскала по врачам. Педиатр говорила, что все дети болеют. Я же была не согласна. Кашель, переходящий в рвоту, – вообще не норма. Сын спал с тазиком, потому что не мог прокашляться и в итоге рвал.
– «Давайте мы проверим его на аллергию», – предлагала я педиатру.
– «Маловероятно, что это аллергия. Сдайте кровь на паразитов, возможно, это лямблии», – отвечал врач.
Но это оказались не лямблии, а токсокары. Тоже по сути глисты, но подцепить их сложнее, чем лямблий. Мы нашли причину, пролечились и жили дальше.
В целом беременность протекала без осложнений. Меня ничего не беспокоило. Тонус был, по словам гинеколога, но я его не чувствовала. На всякий случай пила лекарства, они не помогали. Родила я дочь 1 декабря – первый день зимы. Помню, как успокаивала девушку со схватками, говорила, что такая красивая дата, иди рожай. И в итоге родила сама.
Вообще, я должна была походить до числа 10, но меня отправили в роддом 29 ноября из-за плохого УЗИ. Маловодие, обвитие, тазовое предлежание и увеличенные почки у ребенка. А прокесарили меня 1 декабря, потому что КТ показало 7. Это плохо, если коротко. Плод начал испытывать кислородное голодание.
Операция прошла успешно. Тот свет я не видела, галлюцинаций не было. Очнулась быстро, ничего не болело. Смущал только катетер, который я попросила снять. Но медсестра сказала, что не положено. Ужасное ощущение, я помнила его еще с момента первых родов, когда у меня брали мочу с помощью катетера. Прошлый век, честное слово.
Веронику мне привезли чуть позже. Она так была похожа на мою маму. Маленький комок. Минуты две я на нее смотрела, она начала плакать, медсестра увезла дитя в детскую комнату. Расставание не было тяжёлым, потому что утром её привезли и оставили. Мамочки лежали вместе с детьми.
В палате было четверо мамочек. Все кесаренные.
– «Света», – представилась девушка напротив. Светленькая, в теле, очень приятная на внешность. Именно она помогала мне в первый день, когда нужно было как-то вставать с треклятой койки.
Надо сказать, палата была не продумана совсем. А может так и было задумано. Скользкие матрасы, с которых то и дело скатывались простыни; мелкие подушки, набитые минимальным количеством синтепона; скрипящие пружины. Все 5 дней я спала сидя, потому что ложиться и потом вставать с кровати было неудобно и больно. И пока ты поднимаешься, плач твоего ребёнка уже перебудил всё отделение.
Девчонки в палате были само очарование. Не то что в прошлый раз, когда я лежала с сыном. Тогда мне крайне не повезло с одной соседкой – Леной. Она была немножечко с приветом. Всей больнице рассказывала о том, какой у неё непутевый муж, как она когда-то была моделью (а по ней было видно, что нет), а потом впадала в истерику, потому что "чувствовала", что в ней что-то забыли и это что-то гноится. Рожала она, кстати, сама. Что в ней забыли, загадка по сей день.
В этот раз всё было иначе. Девчонки были хорошие. Помимо Светы, которая пыталась забеременеть 7 лет, прежде чем чудо свершилось, в палате лежали две чеченки. И именно тогда я поняла, что старые обычаи и невежество не покидает нас даже в 21 веке.