Леди предбальзаковского возраста. Анна Былинова
притаилась опасность, но не глядит в сторону дерева. Знай себе, разминается, качает свои белые мускулистые лапки. Но вот напряжённая минута. Заяц запрыгал все быстрее, волк подогнул ноги для прыжка. Напряжение нарастает и в эту секунду с неба грянула музыка. Я запрокидываю голову, чтобы увидеть источник музыки и… Просыпаюсь. Медленно, тяжело мои глаза открываются, рука шарит под подушкой в поиске телефона, чтобы заткнуть ненавистную мелодию будильника. Будильник! Жестокий, равнодушный, ему же на все плевать. Он просто делает свою работу. Выполняет то, для чего создан. Счастливый обладатель смысла жизни.
Моё деревянное тело придавлено к постели. Рука нащупала телефон, который за ночь уполз к изголовью, и слабо потянула его. 5:30. Даже черти в аду в это время спят! Ещё не открыла глаза, а уже злая.
Свинцовое тело бунтует, оно не хочет вставать. Ноги бунтуют – они не хотят ходить. Глаза бунтуют – они не хотят никуда смотреть. Ну давайте же, милые! Если встанем, я буду вами всеми гордиться. Ну же!
***
В окне чернеет октябрьская ночь и по всей видимости будет чернеть ещё добрые пару часов. Щёлкают отопительные трубы, свет от лампочки освещает газовую плиту, кофейник. Хорошо, что есть кофейник, в котором можно сварить себе чудесный кофе. Слава тому, что изобрёл этот чудодейственный напиток!
Выходить мне через сорок минут, потому что в 6:20 через мою остановку проезжает служебный автобус. Опаздывать на него никак нельзя, поскольку в противном случае мне придётся ехать с пересадкой через весь город и я могу опоздать на работу.
КПП нужно пройти в 7:00 и как можно быстрее бежать в женскую раздевалку, надеясь, впрочем, всегда зря, что для тебя найдётся свободный шкафчик для одежды. На тридцати несчастных квадратах этот шкафчик приходится делить с кем-то из пятидесяти наёмных работниц – аутсорсерш. Зря не зря, но чем быстрее переоденешься, тем больше будет у тебя времени на перекур перед началом смены, а, если повезёт и если у кофейного аппарата не будет толкучки, то можно успеть купить ещё и кофе.
Пока мой дымящийся ароматный напиток ждёт меня на выключенной плите, я ухожу на утренние гигиенические процедуры. На это у меня несколько минут.
Кофе действительно чудесный напиток. Глаза уже окончательно проснулись, в ногах окрепла сила, тело почти мобилизовалось для прохождения очередного дневного забега за приз в две тысячи рублей на карту и удовлетворения от мысли, что ты не зря прожила этот день. А что ещё нужно?
6:00. Кофе приятно согрел желудок, бок обнимает жар от отопительной трубы, а в голове в опаской проносится мысль: «Как не хочется выходить на холодную улицу. Может не идти сегодня никуда?». Я торопливо встаю со стула, чтобы предательская мысль не осмелела и не начала наглеть, сыпая аргументами, почему стоит сегодня остаться дома. Тепло расслабляет. Много тепла делает тебя ленивым.
Пора одеваться, затем проверить содержимое рюкзака. Там обязательно должна быть форма, бутылка с водой, кружка, пара пакетиков чая. С холодильника нужно достать контейнер с обедом и положить в рюкзак.
Выхожу на холодную улицу и воздух мгновенно выдувает остатки сна. Холод способен пробудить. Холод освежает мозг. Холод подгоняет. Мысли становятся прозрачными, чёткими.
Чёрная октябрьская ночь обступает меня. Тускло и одиноко светят уличные фонари, цепляют своим холодным светом часть стены арки у дома, через которую мне нужно пройти. Остальная её большая часть погружена в чёрный, молчаливый сон. Мне каждый раз боязно проходить через эту арку. Почему-то в памяти всплывает длинная арка из ужастика 2013 года «Мама», снятого режиссёром Энди Мускетти. В одной из жутких сцен мужчина в больничной палате видит такую картину: длинная арка, в которой стоит его давно пропавший в лесу брат. Тело его словно в мучительной агонии еле передвигается, дрожит, голова опрокинута навзничь, но гонимый смертельным долгом перед живыми, он стоит, покачиваясь, и указывает рукой в сторону, где по сюжету фильма, кроется тайна его смерти. Б-р-р!
Пробежать арку, а за не ней освящённая улица! Я подбегаю к ней и в ту же секунду останавливаюсь, увидев, как из темноты выплывает высокая фигура мужчины в тёмной куртке и накинутым на голову капюшоном. За его плечом холодно поблескивала сталь топора. Мать честная, да это же Раскольников! Выпрыгнула на белый свет трусливая мысль – неужели так банально я умру? Тело дёрнулось, но ноги приросли к земле, из-за этого дисбаланса я качнулась, как воздушный аэромен, который устанавливают возле магазинов. «Раскольников» поравнялся со мной, повернул голову и глухо произнес: «Доброе утро!»
Холодный взгляд топора за плечом незнакомца заставил меня согласиться, что утро, несмотря на холод и темень и впрямь доброе.
– Доброе! – пискнула я и бросилась в арку.
Тёмную арку пробегаю стремительно и иду по освещённой и пустынной улице размеренно, унимая бешено бьющееся сердце.
В 6:25 я на остановке. С минуты на минуту должен показаться служебный автобус, мне останется только остановить его, войти в салон, усесться удобней и немножко поспать, не боясь проспать остановку, поскольку он едет прямиком до завода. В автобусе я обычно достаю наушники, включаю что-нибудь