Повар, уборщик и консьерж. Моник Ти
гнула, как только Дима шаркнул. Он всегда был неуклюжий и шумный.
– М-м-м… – громко-громко замычала Рита и начала дёргаться. Она лежала на короткой деревянной кушетке связанная, с широко раздвинутыми и поднятыми ногами. Её рот заткнули тряпками и заклеили скотчем, чтобы не шумела лишний раз. Это Алексей придумал уложить её так.
– Пусть лежит готовенькая!
Её попа торчала наружу слегка приподнятая, а внизу на полу стоял таз. Если она справляла нужду, всё стекало туда. Она несколько раз пыталась бежать, и вставать ей теперь вообще не разрешали.
– Тише, тише, – нежным голосом произнёс Дима и торопливо направился к ней. – Я принёс тебе покушать.
– М-м-м… – продолжала Рита выть, смотрела в его сторону и всё также дёргалась. Её руки и ноги приковали к стене с помощью металлической цепи, используя обычный навесной замок небольшого размера. Её запястья и щиколотки уже были красные, кровоточили, но её это не останавливало. Она понимала, что таким образом не освободится, но продолжала дёргаться. Видимо хотела показать свою решимость Диме.
– Хватит беситься, – с недовольством сказал Дима. – Это тебе не поможет.
Он сел на край кушетки и начал освобождать её рот. Схватился за край скотча.
– Я сейчас это сниму, и орать не надо.
Вторую руку он сжал в кулак и угрожающе сказал:
– Я тоже умею бить.
Рита сразу же начала мычать чуть тише, и он язвительно протянул:
– Да, вот так уже лучше. Будь со мной послушной.
Он резко дёрнул за скотч, и её губкам стало очень больно. Она сразу же вскрикнула, но из-за того, что они запихнули в её рот тряпки, её крик не был громким. И всё же Диме этот крик не понравился. Он ладошкой прикрыл её кричащий широко открытый рот и принялся давить. Рывками сдавливал её рот и нервно напомнил:
– Я же сказал, не кричать.
– М-м-м… – чуть тише мыкнула Рита, зажмурилась от страха, а из её глаз уже текли слёзы.
Он прикрывал её рот примерно минуту, и только потом отпустил и вытянул тряпки. Покрутил их возле её лица и с омерзением понял:
– Фу, да это же носки! Вот Алекс чёртов извращенец, уже и рот тебе изгадил.
Он нервно выкинул влажные носки на пол и сморщил нос. Подумал, что в рот её теперь точно не захочет. Рита слезливо и звонко захныкала:
– Эхе… эхе… пожалуйста, помоги…
Дима ехидно улыбнулся и похлопал её по щеке.
– Ты за кого меня принимаешь? За идиота?
– Пожалуйста, они меня убьют.
– Ну да, типа того, – согласился Дима с её утверждением. – Ты уже для них отработанный материал!
Рита зажмурилась и снова протяжно слезливо мыкнула:
– М-м-м…
Дима нежно погладил её щечку.
– Но я так не считаю, ты мне ещё пригодишься.
Рита продолжила жмуриться и хныкать, на него не смотрела.
– Ты сама виновата в своих бедах, – жестоко сказал Дима. – Всегда была бешеной, всегда! А если бы нормально себя вела, возможно, до сих пор в доме жила бы. Прислуживала бы нам.
В ответ Рита снова протяжно слезливо мыкнула, а Дима начал открывать пакет, который принёс. Там было немного еды для неё.
– Вот, принёс тебе булочку. Будешь кушать?
Это было сахарное «сердечко». Не дожидаясь ответа, он открыл пакет и оторвал для неё кусочек булки. Поднёс к её ротику. Но Рита не спешила есть. Снова зажмурилась и как обычно жалобно замычала:
– М-м-м…
– Так, давай без капризов, – строго и громко сказал Дима. – Я не собираюсь тут сюсюкаться с тобой и уговаривать кушать. Хочешь жить, ешь, что дают! Больше к тебе никто не придёт.
В последнем она сомневалась, но его слова её немного утешили. Другие были ещё хуже, чем он. Дима самый добрый среди них. Товарищи его всегда ругали за нерешительность, называли мямлей, но он такой, какой есть. Может быть, чуть добрее, чем остальные. Но не настолько добрый, чтобы отпустить её…
Он чуть ли не силком засунул в её рот булочку, и она нерешительно медленно начала её разжёвывать.
– Ты всё ещё жива, только благодаря мне, – поведал Дима. – Они велели избавиться от тебя, а я выпросил нам время. Сказал, что сам буду за тобой ухаживать… ну и, прибираться.
Он машинально повернул голову на другой бок и кинул взгляд на таз. Она уже и пописала в него и покакала, и в подвале воняло дерьмом. Он сморщил нос. Он ненавидит убирать ссаки и дерьмо, но ради неё был готов и на это. Зато она теперь будет принадлежать только ему. Алекс обещал…
Дима оторвал ещё один кусочек булки и поднёс к её ротику.
– Ешь, давай, и не выпендривайся.
Рита всё ещё издавала слезливые писки, но послушно ела. Она проглотила этот кусочек, и в слезах взмолилась:
– Пожалуйста, развяжи меня… я не хочу так лежать.
– О-о-о,