Кровь Охотника. Дмитрий Силлов
даже не вздумай отнекиваться, – предвидя мои возражения, сказал Бельский. – Все равно ж ты рано или поздно надумаешь со мной работать, так что считай это первой недельной зарплатой.
– Ничего себе у вас недельные зарплаты, – произнес я, пряча деньги в карман камуфлированных штанов. – А если не надумаю?
– Надумаешь, – утвердительно сказал мой бывший подчиненный. – Надоест ногами махать – звони. Причем учти, эти подъемные только начало. Дальше будет все гораздо интереснее. А пока давай еще по одной…
Назавтра со мной действительно связались. Так я познакомился с Папой Джумбо. Тем самым чернокожим эксплуататором, что сейчас сидел напротив меня, пуская клубы ароматного, пахучего дыма, от которого у меня потихоньку начало звенеть в голове.
Я приподнялся на локте, собираясь что-то сказать… но неожиданно понял, что у меня во рту обнаружился инородный предмет. Я замер и катнул тот предмет языком. По спине поползли холодные мурашки. Это был мост аж на четыре зуба, поставленный мне совсем недавно в американском стоматологическом центре.
Рассудив, что здоровье – прежде всего, задаток Руса почти полностью я вложил в зубы, которые от нервов и консервов, сопутствующих солдатской жизни, были в довольно плачевном состоянии. Потому сейчас в душе моей рождался утробный стон при мысли, какую сумму в твердой американской валюте я шевелю сейчас языком.
Наконец, решившись, я плюнул в ладонь – и в полумраке комнаты принялся рассматривать неожиданный сюрприз.
Мудрые американцы, посмотрев на костяшки моих кулаков и шрамы на портрете, прежде чем начать формировать мне голливудскую улыбку, поинтересовались родом занятий потенциального клиента. И, узнав, сообщили, что в силу моей профессии гарантий на свою работу дать не могут. То же самое мне сказали до этого в двух стоматологиях, потому я и согласился. С моей разбойничьей рожей пытаться выдать себя за клерка, который «опасен, но зато свободен», можно даже и не пытаться. И вот он результат…
Внезапно вчерашний вечер в подробностях нарисовался в моей памяти. Утробный стон, до этого сдерживаемый, вырвался наружу в виде протяжного «Твввою мать!».
Латаный-перелатаный плед, прикрывавший мои ноги, полетел в сторону. Так и есть, нога забинтована до колена, только кончики пальцев виднеются.
– И на шее, – подсказали с кресла.
Точно. Мангуст же меня еще и по шее ногтями полоснул.
Я рывком сел на кровати, больше напоминавшей фанерный ящик для продавленного пружинного матраса. Кровать недовольно скрипнула и угрожающе качнулась на тонких ножках немодного квадратного сечения. Как и вся мебель в данной комнате, она была сильно пожилой и явно не рассчитанной на нервные телодвижения полновесных экс-бойцов русского спецназа.
Шея… Так и есть – в бинтах. А нос? Сейчас морда должна быть как у поросенка, которому двинули кувалдой в пятак. Ломали не единожды, знаю. Ох, твою мать! Сходил, называется, подраться, деньжат подзаработать… Да на фоне этих разрушений Папины девятьсот баксов