Пахнет псиной. Ева Немеш
ядом с калиткой маленькая ёлка, мы недавно два ореха посадили, а у домов напротив вообще ничего не растёт, потому что там хозяева сейчас заборами заняты, вот как их построят, так что-нибудь посадят. Наверное.
Да, фотка вообще не подходит. Вот если бы на ней был щебень, а не трава, то тогда ещё можно было поверить, что леопард наш, но там и трава высокая, и дерево здоровенное. Нет, у нас всё по-другому. Вообще-то на нашей горе раньше было много деревьев, целый лес. Но его вырубили, потому что строителям нужно было место для нашего посёлка: он нигде не помещался, всё вокруг было занято. Сейчас даже не верится, что здесь что-то другое было, кажется, что этот серый щебень тут и родился. Но его, конечно, самосвалы привезли. Щебень привезли, а срубленные деревья увезли. Скорее всего, так и было.
Думать про это очень неприятно. Папа о пропавшем лесе разговаривать не любит. Как-то раз он сказал: «Конечно, жалко! Но людям же где-то жить надо». Я хотел напомнить – вдруг он забыл, – что до переезда мы вроде не были бездомными, но не успел. Папа как будто прочитал мои мысли и сказал: «Согласись, на природе жить намного приятней, чем в каменных джунглях».
Хорошо, что он не стал слушать, согласен я или нет, потому что, как только он сказал про джунгли, я сразу вспомнил пальму в треснутом жёлтом горшке. В старом доме её кто-то поставил прямо у мусоропровода. Может, было жалко выбросить, может, тяжело по лестнице тащить, но, скорее всего, она просто не поместилась в мусоропроводную пасть. В общем, пальму принесли и оставили. Хозяева явно куда-то спешили – даже новогодний дождик не сняли, на него коты всё время прыгали, из-за этого у пальмы почти все ветки сломались. Ещё в том горшке окурков было полно – может, она поэтому так быстро засохла.
Здесь тоже пальма есть, только не живая, а нарисованная на большом щите, который на домике сторожа висит. Рядом с пальмой верблюд в кепке и надпись «Добро пожаловать в Оазис!», чтобы все думали, будто это верблюд в гости приглашает. С этим верблюдом как-то не очень понятно: если он рад гостям, то зачем нужен злой сторож, который чужих не пропускает? Он правда какой-то психованный: орёт, руками машет, ругается. Наверное, из-за того, что плакат с пальмой его окно закрывает. Без окна плохо. Я его понимаю.
В новом доме окна большие, только жаль, что моё смотрит на соседскую стенку. На неё интересно смотреть только тогда, когда её облепляют крылатые жуки. Они смешно копошатся, толкаются, врезаются друг в друга, и если долго на них смотреть, то можно дождаться момента, когда они соберутся в какую-нибудь фигуру: однажды у них звезда получилась! Маме мои наблюдения за жуками почему-то не очень нравятся, она говорит, что пялиться на стенку – не самое лучшее занятие. И, чтобы я перестал это делать, на моё окно повесили детские жалюзи с пузатыми облаками и лупоглазым солнцем. Другим окнам железное небо не понадобилось – из них видно настоящее, а из спальни родителей – даже поляна и кусок пруда, но это всё не то.
Лучше крыши супермаркета, которую было видно из моего старого окна, уже ничего не будет. Это был самый прекрасный вид на свете, потому что трубы, люки, заплатки и нарисованные линии напоминали огромное игровое поле. По этому гигантскому полю двигались настоящие живые человечки, которые то что-то ремонтировали, то куда-то бежали, то от кого-то прятались, а летом даже загорали. Там всегда была какая-нибудь история: забирайся за занавеску и смотри, пока не надоест. Однажды на крыше появились огромные буквы ВСЁ ДЛЯ ТЕБЯ! Понятно, что это не мне написали, но в тот раз почему-то казалось, что вокруг всё и правда моё: и то, что в супермаркете продаётся, и куча машин вокруг него, и крыша, и небо – всё-всё!
Да, раньше было лучше. Если честно, старый дом мне нравился больше. Зря мы переехали. Пусть он был и не очень красивый, и лифт там часто ломался, и от балкона кусок отвалился, но зато школа рядом, друзей во дворе полно и спортзал через дорогу. Я так мечтал осенью пойти на кикбоксинг, а мы вдруг взяли и переехали. Теперь понятно, почему мама сначала меня даже слушать не хотела, а потом ни с того, ни с сего говорит: «Хорошо, в сентябре запишемся». Получается, она знала, что отсюда ни до каких кикбоксингов не добраться, и так ответила, чтобы я отстал.
В нашем Оазисе вообще ничего нет. Рядом только строительный рынок. Ещё пруд, но я рыбу не люблю ловить. Это долго. И детей здесь почти нет. В доме напротив девчонки-близняшки, в начале улицы пятилетка Илья, но это всё не то. Мне пока только с Игорем интересно, правда, ему тринадцать и со мной он особо не общается – подходит, только если хочет сказать, что новость продал. Он всё время на телефон что-нибудь снимает: склад строительного рынка, машины, которые едут на свалку, пролетающий вертолёт, ругань сторожа. Это он так новости ищет. Говорит, что за ценный снимок можно заработать тысячу, только надо быть первым, чтобы за него заплатили. Просто текст стоит намного меньше, поэтому лучше снимать. Интересно, сколько Игорь получил за историю про леопарда? Хвастался, что он первым на сайт написал. Я несколько раз тоже пробовал с телефоном походить, но ни одной новости не нашёл. Новость – это что-то новое, а у меня пока получается только старое вспоминать.
На фотке леопард был не наш, значит, Игорь продал только слова. Может, он даже с ошибками написал, не знаю. Но ошибки, конечно, исправили и,