Альманах «Вдохновение». Выпуск №3. Ульяна Станиславовна Вострикова

      На дорогах заносы —

      Ночью был снегопад.

      Я отрезала косы

      Лет сто двадцать назад.

      Я глаза завязала

      И заклеила рот.

      Никому не сказала —

      Разве кто-то поймёт?

      Запорошена белым,

      У земли на краю

      Я и словом и делом

      Мир на части крою.

      А в заоблачной выси,

      Где лишь птицы парят,

      Формируются мысли

      Весом тонн в пятьдесят.

      То ли мир я разрушу,

      То ли новый создам

      Но бессмертную душу

      Ни за что не продам.

      Кто безглазой боится —

      Тот безгласной не друг.

      Я прекрасная птица.

      Покорми меня с рук.

      Игрушки брошены в песочнице —

      Вчера внезапно хлынул дождь.

      В прогнозе, как всегда, неточности,

      А что с синоптиков возьмёшь?

      Грустят в саду скамейки мокрые

      И трёхколёсный самокат,

      А бабушки сидят за стёклами

      И до весны не выйдут в сад.

      У них сосуды и давление,

      Суставы, сердце, диабет

      И бесконечные прозрения

      О смысле радостей и бед.

      Отодвигая чашку с кашею,

      Припомнят прошлые дела.

      – Ах, повиниться б перед Машею…

      А Маша в мае померла.

      Швыряет ветер острые кристаллы,

      И холода болезненная хватка,

      Здесь многие бороться перестали,

      В стихии растворившись без остатка.

      Лед иглами прокалывает сердце,

      К груди прильнут озябшие ладони,

      И гонит буря жалких чужеземцев

      Скитаться по заснеженной юдоли.

      Клыки морозные терзают тело,

      В сугробах похоронены останки,

      Смерть ослепляет в облаченьи белом

      И тонким льдом затягивает ранки.

      На мерзлом сердце трещины змеятся,

      Осколки разлетаются по кругу,

      Кровавый снег и белый в ритме танца

      Сливаются в рубиновую вьюгу.

      Свечи истекают красным воском,

      Серебро начищено до блеска,

      Зал сверкает полуночным лоском, —

      Истое величие гротеска.

      Оживляют призрачные руки

      Клавиши резного фортепиано,

      И несутся, и кружатся звуки

      В воздухе дурманящем и пряном.

      На подносах стройные бокалы,

      Пузырьков искрятся фейерверки,

      Всюду розы, орхидеи, каллы

      В вазах украшают этажерки.

      Он стоял с осанкой горделивой

      Посреди изящества и глянца,

      Будто выбирал в толпе пытливо

      Юную красавицу для танца.

      В зеркалах мелькали отраженья,

      Дым сигар повис вуалью смога,

      Лунный свет, разбившись от паденья,

      Перламутром осыпает окна.

      Он закрыл глаза и ждал смиренно

      К празднику спешащую карету:

      Вот сейчас услышит непременно,

      Как шуршат подолы по паркету.

      Только тишина кольнула больно,

      Вырвав сердце из объятий неги,

      С клавиш руки свесились безвольно,

      И затихла музыка навеки.

      На подносах битые фужеры,

      Под ногами высохшая калла,

      На ветру колышутся портьеры…

      Все исчезло, и не будет бала.

      Густая капля упадет в бокал,

      Еще одну, последнюю, быть может,

      Удастся выжать, только ты устал,

      Тебя однажды это уничтожит.

      «Еще одну, последнюю, клянусь, —

      Ты