Малинур. Часть 1. Андрей Савин
ченной ими столице Персеполе. А почти, так как великий царь Персии Дарий III успел бежать в свою северную сатрапию Мидию, где в Экботанах, вроде как пытается собрать новую армию, взамен разгромленной при Гавгамелах. Четыре тысячи стадий2 до столицы бывшего мидийского царства – немалое расстояние для любого войска, тем более в преддверии зимы. Посовещавшись со своими полководцами и отклонив предложение гиппархов3 нагнать потрёпанных «бессмертных» (личную гвардию) и тем самым, покончить с Дарием, Александр III – царь македонский, решил не рисковать и отложил окончательный разгром персов на весну. Тем более, доставшиеся в Персеполе трофеи превзошли все самые радужные ожидания победителей и требовали тщательного учёта, вывоза и главное, изучения. Как раз последний аспект и заставил Александра в это ненастное утро попросить остаться у себя Таис и дождаться, когда Птолемей Лаг приведёт во дворец какого-то старца, местного священнослужителя, коих в греческих землях называли магами.
Почтенный служитель культа Зороастра согласился поведать царю содержание древних текстов, ранее случайно обнаруженных в «крепости писаний» Диз-и Нипишт близ города Итсахр, что всего в двадцати стадиях от дворца персидских шахов по дороге в Пасаргады. А Таис как нельзя лучше разбиралась в верованиях и религиях бесчисленных народов и племён, разрастающейся македонской империи.
Если честно, именно она, по просьбе своего друга Птолемея, ещё накануне вечером в беседе с Александром, убедила его снизойти до позволения личной аудиенции персидскому жрецу:
– Александр, ты мудрый правитель и просвещённый эллин, позволь, тебе старик сам расскажет о смысле найденных писаний. Он утверждает, что эта древняя Авеста: священный свод знаний персов и основа их религиозных взглядов, – стараясь не выдавать волнения, ответила девушка на просьбу потомка Зевса пояснить всю ценность нечаянной находки.
Александр с заходом солнца пригласил подругу, дабы посоветоваться, стоит ли найденная огромная куча выделанных и уже дурно пахнущих воловьих шкур, испещрённых никому не понятными письменами, того, чтобы вывезти их в метрополию. На самом деле, решение сжечь древние артефакты, Александр принял сразу, как только его архивариус и личный секретарь Эвмен, сообщил о тайнике со священными текстами огнепоклонников. Однако Птолемей, верный друг и сводный брат царя, узнав о принятом решении, прислал уже двух гонцов, умоляя в письмах пока не делать этого, а дождаться его прибытия из соседней провинции, откуда недавно доставили беглого дастура4. А вчера, вероятно, чувствуя, что преданный Эвмен исполнит царскую волю раньше, в очередном послании попросил Александра принять Таис. Девушка успела побеседовать со старцем и была готова убедить правителя в важности манускриптов.
Царь не мог отказать своему верному единомышленнику и тем более Таис: прекрасной афинской гетере, что следовала за его войском и была истинным украшением придворных сисситий. Её упоминание взволновало заскучавшего правителя… да и уверенности в том, что Эвмен не ошибся с находкой, у него не было тоже.
– Сотни обозов с лошадьми, – вслух размышлял Александр, – и под тысячу вьючных верблюдов, бесконечным потоком уже второй месяц тянутся из Персеполя на запад, а вывезли пока лишь только золотые и серебряные изделия, часть нежнейших тканей и благоухающих специй. Для отправки странной находки потребуется как минимум десяток столь недостающих сейчас повозок. При всём при этом её ценность окончательно сойдёт на нет уже к середине пути: древние и примитивно выделанные пергаменты хранились в постоянном холоде скального грота несколько столетий, и уже сейчас чернила сильно померкли. А извлечённые на свет и влажный воздух, письмена окончательно утеряют контрастность, и тогда стоимость шкур будет определяться лишь количеством шатров верблюжьих погонщиков, которые возможно ими накрыть в непогоду, – он взглянул на огонь в очаге, после чего резюмировал: – Хорошо, дождёмся утра и послушаем Птолемея с его магом… о каких таких знаниях говориться в полусгнивших пергаментах варваров.
Таис сидела рядом на маленькой скамейке, обитой красной парчовой тканью, и смотрела на царя снизу вверх. Молодой правитель полулежал на ковре, устилавшем помост с золотым троном шахиншаха, опершись на руку и подперев спину ворохом цветастых подушек. Огонь метался в застенках камина, и, словно в отместку за свою несвободу, пленил взоры людей, замиряя в них мысли и эмоции.
В полумраке дворца, Александр с трудом оторвал взгляд от языков пламени и с загадочной улыбкой посмотрел на противоположную стену:
– Таис, ты знаешь, что мне тогда в Египте поведал оракул Сивы?
– Только-то, мой Царь, что ты прилюдно огласил имя твоего истинного прародителя, бога Амона – Ра, – подруга с восхищением посмотрела на собеседника, почтенно чуть кивнув.
– Это не всё. Он предрёк, что мне предстоит выйти за пределы Ойкумены и покорить народы гор, чьи вершины столь высоки, что сам Олимп оттуда может показаться лишь жалкой скалой в Фессалии, – Александр громко рассмеялся и указал подбородком на стену, где его тело и подушки за спиной образовали тень, напоминающую могучий
230 метров.
Командиры отрядов конницы.
Высший священнический чин в провинции у зороастрийцев.