Министерство мертвых. Отверженный принц. Ольга Пашнина
Не смей говорить, что я не знаю отца! Не смей говорить, что он заслужил!
– Я ничего о нем не знаю. Но в Аид не попадают по ошибке. Кастодиометры не ошибаются.
– Тогда почему я все еще здесь? Мой показал, что во мне ни капли хорошего.
– Я не знаю. Но твой отец хотел, чтобы ты вернулась. Если ты считаешь его хорошей душой, то должна прислушаться.
– И просто смириться? Жить здесь, пока он там мучается… Ты бы…
Я осеклась, собираясь закончить предложение как «смог так жить?», но вспомнила рассказ Самаэля. Дэваль уже так живет. Его мать в Аиде. А он здесь, и в отличие от меня не верит в новую жизнь или Элизиум.
Я вытерла глаза и поднялась, пошатываясь. Не так я себе представляла первый дозор.
– Я хочу в архив.
– Что?
– Мне нужно знать, за что папу отправили в ад. В архиве есть его дело, я знаю. Ты меня туда отведешь.
– Забудь! – Дэваль рассмеялся.
– Иначе я пойду и расскажу Вельзевулу, как по твоей вине попала в Аид. Как ты играл с той душой и оставил меня одну.
С его губ медленно сползла улыбка.
– Видишь? Это просто ошибка. Это мое место за Пределом. Отец был гораздо лучше.
Молчание тянулось мучительно долго. Внешне я была совершенно спокойна, собранна и хладнокровна, а внутри молилась, чтобы Дэваль купился. Потому что иначе осталось бы только умолять и пришлось бы утром, вместо того чтобы отсыпаться после дозора, хоронить и поминать гордость.
– Ты сильно пожалеешь, – наконец хмыкнул Дэваль. – Но как хочешь. Только…
Он приблизился.
– Если нарушишь слово и станешь трепаться, я сделаю что-то очень… очень нехорошее там, за Пределом. Твоему отцу это не понравится.
Ощутив, как ярость вытесняет прочие эмоции, я толкнула Дэваля в грудь.
– Ну и скотина ты!
– Стараюсь от тебя не отставать! Завтра ночью. За проникновение в архив по головке не погладят. А теперь пошли. Тебе надо в колледж.
– А помыться мне можно?
– А ты знаешь, как это делается?
Чем дольше мы шли по коридорам, тем скучнее, больше по инерции, переругивались. Я вся была в земле Аида. Хотелось в душ, в постель, закрыть глаза и забыться, но придется идти в колледж. Отсижу пары и смогу уйти – мне дали полтора дня выходных, чтобы прийти в себя после дозора.
Хотя, если честно, чтобы прийти в себя, мне нужна… вся жизнь?
Я ненавидела жить с ощущением ноющей боли внутри. Впервые я узнала это чувство, когда погиб папа. Поняла, каково это: засыпать и просыпаться с тоской, забываться на короткие мгновения и снова и снова вспоминать о жуткой реальности. Все вокруг ходили кругами и сокрушенно шептались: «бедная девочка», «она тяжело переживает утрату». А я злилась, потому что не могла перестать быть этой бедной девочкой. Не могла ничего исправить, сделать так, чтобы стало легче.
А сейчас могу?
Глупо в это верить, но я почему-то верила. Что раз отец еще помнит себя, не утратил человеческий облик, его можно вернуть. Нужно лишь найти доказательства, что это ужасная