Мой Демон. Михаил Болле
недовольное лицо. Когда «Дантес» -Никита поднял пистолет и прицелился, Воронцов громко захлопал в ладоши и раздраженно заявил:
– Стоп-стоп-стоп. Александр Сергеевич, мы репетируем уже целый час, а ты все никак не можешь понять, кто ты есть на самом деле. Ну что ты, ей Богу, так стоишь?
– Как это – так? – удивился «Пушкин» -Сергей.
– Да словно коммунист перед расстрелом! Ты же «солнце русской поэзии», а не опальный секретарь горкома образца тридцать седьмого года! Это только авторы революционно-демократической критики, объявляли Пушкина законченным атеистом, декабристом и вольнодумцем. Их что ли начитался?
– Да нет, Алексей Владимирович, я давно уже ничего, кроме «Спорт-экспресса» не читаю, – окрысился Сергей, но тут же опомнился и, сменив интонацию, спросил. – Но как же мне стоять?
– Как, как… Представь, что твою любимую женщину, «гения чистой красоты», давно преследует ненавистный тебе тип с мелкой душонкой, но смазливой физиономией. И вот ты, будучи человеком гордым, душевно тонким и безумно ревнивым, принимаешь решение вызвать его на дуэль и ухлопать, как куропатку! В данном случае, тебе не надо играть великого поэта. Играй ревность любящего мужа. Сумеешь?
– Почему же нет? – даже обиделся Сергей. – Я, может, и сам скоро, как Пушкин женюсь на бесприданнице, которую уже сейчас безумно ревную, – и он подмигнул сидевшей в зале Наташе, которая тут же состроила гримасу маленькой девочки, обиженной на весь свет.
– Вот и прекрасно, – обрадовался режиссер, – только не идеализируй их отношения.
– В каком смысле?
– Пушкин был натурой сложной и мало кому понятной. Например, любовь к жене не помешала ему заложить у ростовщика ее бриллианты и изумруды. Кстати, сделал он это почти сразу после свадьбы, да так и не выкупил впоследствии.
– Вот так номер! – удивился не знавший этого Сергей.
– А за три дня до дуэли он взял у Шишкина две тысячи двести рублей под залог серебра, шалей и жемчугов, также принадлежавших его жене… Впрочем, хватит этих великосветских сплетен, – спохватился Воронцов и повернулся к Никите. – Так, теперь давай разберемся с тобой… Ты-то хоть понимаешь, кто ты есть и в кого целишься?
– Конечно, понимаю, – с досадой поморщился Никита, – мы с вами это уже обсуждали.
– Значит, плохо обсуждали!
– Но я же стараюсь вести себя цинично… Куда уж более!
– А стоит ли? – неожиданно задумался режиссер. – Давай-ка попробуем представить себе состояние Дантеса. В принципе, он был человеком неглупым, поэтому прекрасно сознавал последствия своей дуэли с Пушкиным.
Никита уныло глянул в дуло бутафорского пистолета, опустил его вниз и буркнул:
– Ну и что? Это не помешало ему оставаться марионеткой в руках Геккерена.
– Думаешь? – мгновенно взвился Воронцов. – Да разве смогла бы такая женщина, как Наталья Николаевна,