Мой Демон. Михаил Болле
ты взял, что Дантес был педерастом? – прищурился Воронцов.
– Прочел статью в журнале, да и вашу брошюру тоже, где написано, что однополчанин и друг Дантеса князь Трубецкой говорил о сослуживце так: «За ним водились шалости, но совершенно невинные и свойственные молодежи, кроме одной, о которой, впрочем, мы узнали гораздо позднее. Не знаю, как сказать: он ли жил с Геккереном или Геккерен жил с ним…».
– Какая выборочная память… – двусмысленно подметила Евгения.
– Я тоже когда-то читал, – вспомнил Сергей, решив поддержать друга, – что гомосексуальные отношения с Геккереном ложились грязным пятном на репутацию Дантеса и могли испортить его успешную карьеру. Поэтому он избрал жену Пушкина предметом своих гнусных домогательств, чтобы ни у кого не было оснований сомневаться в его сексуальных предпочтениях.
– А мне кажется, что от природы он вообще был двухстволкой, – заявил Олег. Воронцов посмотрел на него с явным недоумением, поэтому «д’Аршиак» тут же пояснил: я имею в виду, что Дантес мог заниматься сексом с представителями обоих полов сразу, причем с одинаковым наслаждением.
– Понятно… – усмехнулся режиссер, – значит, по-вашему, величайший поэт России пал жертвой зловещего заговора иноземных педерастов?
Актеры переглянулись, а Никита пожал плечами:
– А разве это недостойная цель для составления заговора?
– Хорошо, – медленно и с расстановкой начал Воронцов, – я не собираюсь снимать обвинения с Геккеренов, но задумайтесь сами над очень простым фактом: когда Наталия Николаевна и Дантес познакомились в одна тысяча восемьсот тридцать пятом году, то обоим исполнилось по двадцать три года, и при этом он был самодовольным красавцем, а она – писаной красавицей. Если бы в те времена проводили конкурсы красоты, то она, несомненно, стала бы «миссис Россия-1835». Да и француз ее стоил, поскольку своей ловкостью и авантюризмом напоминал д’Артаньяна. Разве они не могли понравиться друг другу? У Nathalie, – тут режиссер произнёс её имя с подчеркнутым французским прононсом, – имелся тридцатишестилетний муж, который, несмотря на посвященные ей стихи, превратил своего «ангела чистой красоты» в машину для деторождения, словно простую деревенскую бабу. Кроме того, он часто уезжал из дому и, в своих поездках, старался не пропускать ни одной юбки. Что касается Дантеса, то у него ситуация была еще хуже – сорокатрехлетний и весьма ревнивый любовник! Ну и как было этим юным ровесниками не полюбить друг друга. Могу даже предположить, что их взаимная любовь вспыхнула с первого взгляда.
– Взаимная? – отчего-то удивилась Наташа.
– Да-с, моя душечка, именно так оно и было.
– Должно быть, сам Пушкин знал или, по крайней мере, догадывался об этих чувствах, – предположила Марина, – иначе, зачем ему было писать в «Онегине»: «Я вас люблю (к чему лукавить?), Но я другому отдана; Я буду век