Стена. Пётр Александрович Марьяшов
ь в голове мутным потоком. Утро выходного дня – отчеты и просмотр телека. Так обычно и проходили не забитые работой дни. Скучно и однообразно. Но на что рассчитывать офисному планктону? Счастье у него простое: вовремя внести оплату по кредиту, оплатить за связь, запастись пивом, холодным, как лед в Арктике.
Холод. Ноги вновь ступили на пол в тщетных попытках отыскать тапочки. Одеяло, словно греческая туника, опоясывала меня. Я обвел взглядом свои скромные владения, подошел к окну и угрюмо уставился в него. Апрель в этом году подкачал. Суровый и противный. Неизгладимость зимы чувствовалась и сейчас.
Громоздкие дома глядели на улицы, словно великаны. Внизу копошились маленькие букашки. Тысячи копий меня – беспокойные, хилые и ничем не выделяющиеся. Муравьишки, не больше. Только такие мысли приходили в мою больную голову. Уже месяцы меня мучили мигрени и какое-то постоянное ощущение помутнения, но по врачам я ходить не любил. Только одному доверял, но его уже и след простыл. В этой жизни уж точно.
Глаза бесцельно поползли дальше. Заводы дымили, машины гудели. Весь этот механизм работал довольно слаженно и отточено. Вроде и восхищаться хочется, а вроде, какое мне до этого дело? Курят трубки спящие драконы, а под их громадными телами скачут блохи. Мы без них не можем, а они без нас? Брови сошлись на морщинистом не по годам лбу.
Размышления всегда бодрили. Один вывод, другой – и вот ты уже проснулся и мало о чем сожалеешь. Потому что мысли увели тебя в другую сторону.
Рука легла на оконную ручку, раздался хлопок, а затем щелчок, и холод пропал. Уличная суета осталась за стеклом, а сам же я направился в ванную комнату. Одеяло лениво сползло с моих плеч и легло на пол. Чуть запачканное зеркало над раковиной в ванной комнате пронзало серыми глазами. Легкая щетина, исхудавшее лицо и несуразная шевелюра говорила ясно и без лишних слов: еще пара лет, и ты, парень, – Чеховский человек в футляре. Ладонь аккуратно легка на стеклянную поверхность и стерла тонкий слой пыли. Пора приводить себя в порядок.
Прошло двадцать томительных минут. Потрещала электронная бритва и зубная щётка. Лицо стало гладким и помолодевшим на пару лет. В отражении пытался криво ухмыльнуться мне уже не двадцатисемилетний упырь, а вполне молодой человек. Теплая вода падала с острых скул с небольшими остатками пены. Я облегченно вздохнул. Полотенце слегка пахло сыростью. В некоторых местах виднелись пятна от зубной пасты. Сегодня день сулил уборку и стирку. Я неряшливый человек, но запускать все настолько не люблю.
Сгорбленное тело поплелось обратно в сторону спальни. Узкий, но довольно длинный коридор провел меня мимо зала и кухни. В воздухе еще витала утренняя прохлада. Хоть со стороны я и походил на ощипанного гуся, но это был лишь признак, что моя кожа привыкла к свежести. Вдумчиво почесав затылок, я начал оглядывать комнату. «
Не бедно, но и не богато», – еле двигая губами, зачем-то пробормотал сам себе.
Миниатюрная тумбочка, на которой стоял графин с водой и стакан, мирно пылилась подле старенькой кровати. Два шкафа – один с полками, другой для гардероба – и голые, белые стены. Ноги нехотя понесли меня к спальному месту. Руки рефлекторно потянулись за постельным бельем и в несколько выверенных движений уложили все довольно аккуратно. Уголки рта горделиво поднялись. «Служба делает из нас мужчин… – подумал я про себя и продолжил вслух: – Мужчин, способных после работать в отелях и идеально заправлять кровати». После проскочила еще парочка забавных воспоминаний со службы. Удивительно, но душа никогда не располагала к этому. Да и пройденное мной за те замечательные двенадцать месяцев я считал не более, чем обязательством.
Дверцы шкафа скрипнули. Несколько особо дурно пахнущих маек и футболок полетели прямо на пол. Пока я работал, все эти низменности по типу дурного запаха мною же и игнорировались. Гардероб снова издал истошный скрип. Небольшая кучка вещей напоминала умершее домашнее животное. Причин было несколько: несуразные контуры и вонь, достойная скунса. Тут и панихида чуть не началась, но оплакивать хотелось лишь себя. Утренняя свежесть растворилась в благоухании грязной одежды, как и хорошее настроение. Дверца стиральной машинки распахнулась, проглотила свой протухший завтрак и с неимоверным удовольствием начала наполняться мыльной водой. Кнопки защелкали, цифры побежали. Пора бы заняться чем-то более значимым.
Я был из любителей потаращиться в телевизор. Знаете, те самые программки, освещающие последние новости. Может, обрадуют меня сегодня потеплением или хотя бы отсутствием резкого похолодания! Ей Богу, не люблю я такие месяцы. Пока я уверенно продвигался к залу, где стоял телевизор с диваном, в голове вертелись возмущения. Зиму я прожил с еле теплыми трубами, вместо воды наблюдал за «квасом», который лился с крана и пах ржавчиной, а самое главное – платил за это, словно все так и должно было быть! Понимаю, живу я, считай, на окраине города, неподалеку от промышленного района… «
Но я же тоже человек!»
Я оглядел пустые подушки, спинку дивана и кисло процедил воздух сквозь зубы. «Вот сидит сейчас где-то напыщенный и высокоуважаемый… – продолжив размышлять, твердил я сам себе, – и в ус не дует. Ведь есть денежки и усы побрить, и