Плач Дантов. Элиз Вюрм
в глазах, сказал он. – Я больше не холоден!
Она засмеялась, – запрокинула голову назад, и смеялась.
И Джеррелл забылся, смотря на неё, так желанно, так до пьяна – забылся!
Глава 8
«В этом одиноком мире
Нет никого
Кого я могла бы держаться
Никого —
Только Ты!
Если Ты уйдёшь,
Всё – зря!
Ты слышишь!? Зря!
Ты не можешь поверить мне
До конца
Никому не можешь!
Люблю! В этом пустынном мире
Только Тебя!»5
Осень отгорала, умирала в муках, как святой в пожарище земных страстей, и Элен казалось, что она слышит стон её предсмертный.
И вновь это чувство – заплакать… Как хочется заплакать, потому, что нет никого!
– Все есть у кого-то, – Думала она. – А я? У кого есть, я? В этом мире, есть ли я у кого-то?!
Когда оно пришло к ней, это чувство тоскливого одиночества?
Элен знала – когда – со смертью первой любви.
Райни.
Девочка-мальчик… демонёнок!
Смелая Райни, отчаянная Райни…
С какой теплотой Элен вспомнила, о той, кого нет!
– Умираю, – Подумала она. – Вспомнив о Тебе! И оживаю…
Джеррелл прав? Такова жизнь; то умираешь, то оживаешь!
Элен вспомнила, как он прочитал ей те стихи Дилана Томаса «Не властна Смерть, тут остаётся
Не позабыты мертвецы!
Живые, что слезами память омывают —
Кружатся вместе под Луной».
– Да, – Подумала она. – «Ты меня разрушаешь… Ты принес мне радость»!
Она вдруг подумала, – Блаженны от любви, и беспощадны…
Посмотрела на осень, – остановилась, – посмотрела.
– Как в Тебе это уживается «чёрно-белый сон и море чувств»?
Он сказал ей «Я сделал кормушку для птиц. Где мы её повесим? Куда поставим?..».
Беззащитная улыбка.
– Могу прибить к дереву!..
Элен поняла его – он забыл, забыл… просто жизнь, когда ты просто идёшь и делаешь что-то – например, устанавливаешь скворечник!
У него руки добрые – умеет, и подправить и сделать с нуля…
Она сказала ему:
– Давай, поставим скворечник на дереве – на том, который у нас, во внутреннем дворике?
– Давай! – Улыбнулся Джеррелл, улыбнулся с облегчением – боялся, что не поймёт…
Элен улыбнулась ему, – его глазам – он напомнил ей Агасфера Марка Шагала, того, что надо всем – над церквами с куполами синими, и даже над Зимой, бессмертной как Смерть…
– Мельмот, – Подумала она, наблюдая за ним. – Мельмот скиталец, Мельмот-страдалец!
Тогда, смотря как, он устанавливает птичий домик, она вспоминала «Для тех, кто любит, не существует ни дня, ни ночи, ни лета, ни зимы, ни общества, ни одиночества. В их упоительной, но призрачной жизни есть только два периода, которые в сердечном календаре обозначаются двумя словами: свидание и разлука».
Она подумала, с нежностью сейчас, с нежностью к этой неизбежности всегда кого-то любить и к кому-то привязываться, – Даже у птиц теперь есть свой дом! Какое
The Cure – «Trust»