Сердце Азии. Шамбала Сияющая. Агни-йога. Николай Рерих
овека и Вселенной.
Предлагаемая книга «Сердце Азии» являет собою следующую ступень по тем же Путям Благословения и в самой сжатой форме, с присущей только Н. К. Рериху проникновенностью во все сущее, дает изображение Азии в ее теперешней бытовой и духовной сущности. За пять с лишним лет непрерывных наблюдений и любовного, многостороннего изучения почти всех стран Востока Н. К. Рерих, конечно, уловил ритм вечного и теплого живого биения сердца Азии. Он впервые и неподражаемо воплотил в свои бессмертные полотна священный лик Гималаев. Он поднял из праха многоцветные знамена Востока, и только он в нашу эпоху мог угадать и изучить значение таинственного и могучего движения, именуемого Шамбала. Перешедший тридцать пять высочайших хребтов Азии и пересекший почти все пустыни Индии, Тибета, Китая и Монголии, Н. К. Рерих является одним из тех легендарных путешественников, для которых препятствия не существуют. Поистине, только такой наш современник может созидать, отсутствуя. Только такой строитель может руководить на расстоянии самой грандиозною постройкой одновременно в Европе, в Америке и в Азии. Поэтому понятен тот энтузиазм, с которым наш великий соотечественник был встречен в Америке после возвращения его из пятилетней экспедиции. Еще никогда Россия не встречала собственных героев так, как Америка встречала гостя из восточных стран.
Вот почему, в особенности в связи с предстоящим 17 октября 1929 года открытием в Нью-Йорке нового грандиозного здания, созданного для художественно-просветительных учреждений и для музея имени Н. К. Рериха, а также в связи с предстоящим в тот же день сорокалетием его художественной и ученой деятельности, нам радостно дать нашему читателю эту новую книгу только что спустившегося с высот Азии мирового художника, мыслителя и зоркого провидца благословенных путей человеческих.
I
Сердце Азии
Бьется ли сердце Азии? Не заглушено ли оно песками?
От Брамапутры[1] до Иртыша, и от Желтой реки до Каспия, от Мукдена до Аравии – всюду грозные беспощадные волны песков. Как апофеоз безжизненности застыл жестокий Такламакан, омертвив серединную часть Азии. В сыпучих песках теряется старая императорская китайская дорога. Из барханов торчат остовы бывшего когда-то леса. Оглоданными скелетами распростерлись изгрызанные временем стены древних городов. Где проходили великие путники, народы переселений? Кое-где одиноко возвышаются керексуры, менгиры, кромлехи и ряды камней, молчаливо хранящих ушедшие культы. Конечности Азии бьются вместе с океанскими волнами в гигантской борьбе. Но живо ли сердце? Когда индусские йоги останавливают пульс, то сердце их все же продолжает внутреннюю работу; так же и с сердцем Азии. В оазисах, в кочевьях и в караванах живет своеобразная мысль. Эти множества людей, совершенно отрезанные от внешнего мира, получающие через многие месяцы какое-то извращенное известие, не умирают. Всякий знак цивилизации, как увидим, встречается ими как долгожданная весть. Чтобы не отвергнуть возможности, они стараются согласовать религии свои с новыми условиями жизни. В самых отдаленных пустынях, посмотрите, что говорят люди о деятелях цивилизации и гуманизма?
Имя Форда проникло в самые отдаленные хутоны и становища. Среди песков Такламакана длиннобородый мусульманин спрашивает:
«Скажите, по старой китайской дороге может пройти Форд?»
И около Кашгара спрашивают:
«А не может поднять наши поля трактор Форда?»
В китайских Урумчах, в калмыцких степях, по всей Монголии слово «Форд» употребляется как синоним движущей мощи.
Седобородый старовер в отрогах Алтайских гор и кооперативная молодежь говорят с завистью:
«В Америке вы имеете Форда, но ведь у нас-то его нет?» – или: «Если бы только Форд был здесь».
Даже в тибетских нагорьях живет мечта поднять в разобранном виде моторы через горные проходы.
Проходя быстрые потоки, они спрашивают:
«А что, Форд пройдет здесь?»
Взбираясь на высоты, они опять спрашивают:
«А мог бы Форд взобраться здесь?»
Точно бы они говорили о каком-то сказочном великане, который может превозмочь все препятствия.
И другое американское имя вошло в самые удаленные местности. В заброшенном углу Алтая, в избе, на самом почетном месте, где обычно хранились священные изображения, внимание привлекается знакомым лицом. Пожелтелый портрет, вырезанный из какого-то случайно дошедшего журнала. Присматриваетесь и узнаете, что это не кто иной, как президент Гувер. Старовер замечает:
«Это тот, который народ кормит. Да есть же такие замечательные люди на свете, которые не только свой, но и чужие народы накормить могут. А ведь народный рот не мал».
Старик сам не получил никакой посылки из А. Р. А., но живая легенда прошла реки и горы и сказала, как щедрый Великан добросердечно распределяет пищу и может накормить все народы мира.
На окраине Монголии вы можете думать – никакие сведения из внешнего мира не проникнут туда.
Географические названия и имена даны в основном в транскрипции оригинала.